Христианская духовность в католической традиции
Шрифт:
Эта трапеза получила у нас название 'Евхаристия', приобщиться к которой может только тот, кто верит, что все, чему мы учим — истина, и кто очистился омовением, совершенным во имя отпущения грехов и нового рождения, и кто живет по заповедям Христа. Ибо мы принимаем эти хлеб и вино не как обычные хлеб и вино, но подобно тому, как воплотившийся по Слову Божию Иисус Христос, наш Спаситель, ради нашего спасения обрел плоть и кровь; из учения мы также познали, что благословенная молитвой Его Слова и преображенная пища, укрепляющая наше тело и кровь, — это Тело и Кровь воплощенного Иисуса.
Ибо апостолы в составленных ими воспоминаниях, называемых Евангелиями, так передают нам то, что было возложено на них: Иисус взял хлеб и, вознеся благодарение, сказал: "Сие творите в мое воспоминание; Сие есть Тело Мое"; а затем точно так же, взяв чашу и вознеся благодарение, сказал: "Сия есть Кровь Моя". И давал только им… День, в который мы обычно собираемся все вместе, — воскресенье, так как это — первый день творения мира Богом и именно в этот день Иисус Христос, наш Спаситель, воскрес из мертвых. [60]
60
Первая
Вторым выдающимся апологетом христианского учения, выступавшим против еретического гностицизма, был св. Ириней, епископ Лионский, в 202 г., вероятно, принявший мученическую кончину. В своем монументальном труде Против ересейсв. Ириней показал несостоятельность учения Маркиона, проповедовавшего еретический дуализм и отрицавшего человечество Христа. Показав, что гностицизм Маркиона неизбежно ведет либо к дуализму, либо к пантеизму, св. Ириней осуществляет синтез ортодоксального христианского богословия. Подобно св. Иустину, он строит свою концепцию на основании веры, о которой говорится в Писании и передаваемой из поколения в поколение в апостольском предании: "Единственная истинная и животворящая вера — вера, которую Церковь получила от апостолов и передает верующим. Ибо Господь всего наделил властью благовествования Своих апостолов, через которых мы тоже познали истину, то есть учение о Сыне Божием; апостолов, которым Господь также объявил: "Слушающий вас, Меня слушает… Церковь есть Церковь Божия… Где Церковь, там и Дух Божий". [61]
61
Против ересей, III, Предисловие; I, 6,3; III, 1,1.
В то время, как Тертуллиан защищал — иногда, пожалуй, слишком страстно — синтетическую концепцию, предложенную св. Иринеем, Климент Александрийский и его ученик Ориген развивали истинно христианский гностицизм в Александрийской школе. Для Климента христианская жизнь представляет собой ряд этапов, проходя которые человек приближается к совершенству; различные уровни совершенства называются "обителями души". Эти обители определяются как благоговейный страх, вера, надежда и, наконец, любовь. В действительности не все души достигают наивысшего состояния, и поэтому христиане делятся на христиан с "обычной верой" и христиан — истинных гностиков (достигших совершенной веры). [62] Гностик или совершенный христианин характеризуется созерцательностью, соблюдением заповедей и способностью воспитывать людей в духе добродетели. Созерцательность для св. Климента, конечно же, является вершиной гнозиса и состоит в знании Бога, видении Бога и обладании Богом. Поэтому гнозис тесно связан с молитвой (которая, по словам св. Климента, стремится к тому, чтобы стать внутренней, бессловесной и непрерывной) и любовью, в которых гнозис обретает прочное основание. [63] "Бог есть любовь, — говорит св. Климент, — и Он познаваем для любящих Его". [64] Высшее состояние христианского гнозиса — состояние apatheia, [XXIII] достигаемое в результате полного контроля над страстями и желаниями, а также в результате отрешенности от всего материального. Это покой и единство, проистекающие из любви. [65]
62
Эта доктрина изложена в Stromata, 2 и 7.
63
Ср. Stremata, 2; 6; 7.
64
Ср. Stremata, 5.
XXIII
бесстрастие (греч.)
65
Stremata, 6. Понятие apatheiaбыло позднее воспринято каппадокийцами и Евагрием Понтийским. Некоторые ученые также пытаются использовать его в качестве одного из оснований для того, чтобы приписывать раннему христианству элемент язычества. Ср. L. Bouyer, цит. соч., с. 273–274.
Ориген, строго соблюдавший аскетический образ жизни и признанный первым ученым экзегетом Церкви и первым создателем систематического руководства по догматическому богословию, оказался во главе Александрийской школы в 203 г. в возрасте восемнадцати лет. В своем трактате о молитве, оказавшем глубокое влияние на позднейшую монашескую духовность, он выдвигает учение о мистике, постигающей Троицу через Христа. Ориген, как и св. Климент, говорит о гнозисе, однако занимает иную позицию, как указывает Буйе:
Самое большое различие между этими двумя гнозисами состоит в том, что у св. Климента гнозис часто обращается внутрь, чтобы познать себя, описать себя и, возможно, черпать из себя. Гнозис у Оригена, напротив, едва ли вообще направлен на самоопределение…, в целом он в сущности направлен на единственный объект — на тайну Христа, созерцаемую в Писании. Именно этим, вероятно, объясняется такое глубокое и так долго сохранявшееся влияние Оригена на всю позднейшую христианскую духовность. [66]
66
Ср. L. Bouyer, цит.
Совершенство, по словам Оригена, состоит в том, чтобы максимально приблизиться к богоподобию, и в этом стремлении душа должна постоянно отрешаться от мира и добиваться господства над своими желаниями и страстями. Чтобы достичь этого, душа должна, наблюдая за своей совестью и познавая себя, подражать Христу. Однако Ориген соглашается со св. Климентом в том, что только совершенные достигают гнозиса; для большинства же это оказывается не по силам.
Когда душа переходит от начального этапа совершенствования к более высокому, она уже ведет духовную брань не с самой собой, а с сатаной. Достигнув же состояния совершенства, душа получает различного рода видения и мудрость или гнозис, раскрывающий мистику Логоса. На этом этапе через соучастие в тайне Христа открывается тайна Троицы и мистического брака. В этом состоянии, по словам Оригена, душа "обоживается, погрузившись в созерцаемое", [67] и "возвышается до дружбы с Богом и до общения с Ним через сопричастность Его Божеству". [68]
67
Commentary on John, 32:27.
68
Contra Celsum, 3, 28; 32, 27.
К третьему веку христианские общины существовали во Франции (в Лионе, Вьенне, Марселе, Арле, Тулузе, Париже и Бордо), в Испании (в Леоне, Мадриде и Сарагосе) и в Германии (в Кельне, Трире, Меце, Майнце и Страсбурге). Карфаген был центром христианства в Северной Африке, а в Египте средоточием христианства была Александрия. За пределами Европы и стран Северной Африки христианство распространилось в Малой Азии, Армении, Сирии, Месопотамии, Персии, Аравии и, возможно, в Индии.
Это не означает, что распространение христианства протекало мирно и беспрепятственно; напротив, оно сталкивалось с серьезными трудностями, причиной которых были возникающие время от времени внутренние доктринальные споры и периодические гонения со стороны римских властей. После обращения Константина христианство было легализовано и в период царствования Феодосия I (379–395) стало государственной религией Империи. Тем временем, при Папе Дамасе, возглавлявшем Церковь с 366 по 384 г.г., в Египте, Сирии и Малой Азии быстро распространяется монашеское движение. В Италии и Франции главным фактором развития монашества стало написанное св. Афанасием Житие отшельника Антония.
Глава 3 Монашество на востоке
Монашество возникает к концу третьего века в результате стремлений аскетически настроенных христиан к более совершенному образу жизни. Только много позднее оно оформится как особое направление в жизни Церкви, поначалу же это был уклад, характерный для любого христианина, желавшего подлинно свидетельствовать учение Христа. Монашеское движение зарождалось настолько неприметно, что историки не в состоянии точно определить его истоки, и лишь в 1930-ые годы было предпринято серьезное исследование этого вопроса. [69] Однако, по-видимому, существует некая связь между прекращением гонений на Церковь и расцветом аскетизма, провозвестника монашеского движения. Так, согласно Фенелону: "Преследование порождало меньше отшельников, чем торжество и благоденствие Церкви. Искренние, настроенные против всяких послаблений христиане больше опасались не жестокости тиранов, а благополучной жизни, способствующей вожделениям и соблазнам". [70]
69
Ср. L. Bouyer, The Spirituality of the New Testament and the Fathers, tr. M. P. Ryan, Desclee, New York, N. Y., 1960; P. Pourrat, Christian Spirituality, tr. W. H. Mitchell and S. P. Jacques, Newman Press, Westminster, Md., 1953, Vol. 1; AA.VV., Theologie de la vie monastique. Theologie 49, Paris, 1961.
70
F. Fenelon, "Discours sur les avantages et les devoirs de la vie religieuse" в Oeuvres, ed. Versailles, Vol. 17, p. 396.
ХРИСТИАНСКИЕ АСКЕТЫ И ДЕВСТВЕННИКИ
В ранней Церкви высшим проявлением свидетельства верности Христу являлось мученичество, хотя уже и в те времена среди христиан были аскеты, а также соблюдавшие обет безбрачия мужчины и женщины. Когда преследования прекратились, аскеты и воздерживающиеся от брака оказались в иных условиях; в мире, терпимо относящемся к христианам, почти неизбежно должно было последовать расслабление и обмирщение части христиан. [71] Пока они считались врагами государства, им относительно легко было избегать контактов с язычниками и держаться своей религии, замкнувшись в рамках небольших христианских общин; когда же они попадали в заточение, появлялась надежда на желанный мученический венец. Однако как только христиане обретают свободу и христианство превращается в государственную религию, "языческий мир прекращает борьбу, уходит в прошлое мученичество; на сцене появляется отшельник, жизнь которого — постоянное противление миру". [72]
71
Ср. St. Jerome, Vita S. Malchi monachi, PL 23,53.
72
P. Evdokimov, The Struggle with God, Paulist Press, Glen Rock, N. J, 1966,p.94.