Христианский вызов

Кюнг Ганс

в. Не аскетичный монах: в эпоху Иисуса в Палестине существовало хорошо организованное монашество (ессеи, Кумран), и монахи всех времен в оправдание своего образа жизни всегда охотно ссылались на него.

Однако: Иисус вовсе не уходил из мира, не отделялся и не направлял никого, кто хотел стать совершенным, в большой Кумранский монастырь на Мертвом море. Он не основал ордена с правилами, обетами, аскетическими заповедями, особыми одеяниями и традициями.

г. Не благочестивый моралист: в то время

существовало движение, направленное на восстановление морали: фарисеи. Нередко позже Иисуса рассматривали как «нового Законодателя».

Однако: Иисус не учил никакому «новому закону», технике благочестия и не интересовался моральной или юридической казуистикой, а также какими бы то ни было вопросами истолкования закона. Он возвещал новую свободу от власти закона: любовь без границ.

Итак: мы уже многое поняли об Иисусе, если не пытаемся вписывать его в систему координат истэблишмента и революции, эммиграции и компромисса: он разрушает все схемы, он провокационен направо и налево. Он, очевидно, ближе к Богу, чем священники, одновременно свободнее от мира, чем аскеты, моральнее, чем моралисты, и революционнее, чем революционеры.

Почему же его нельзя классифицировать? Это связано с тем, чего он хотел. Чего же он, собственно, желал?

5. Иисус не провозглашал никакой богословской теории или нового закона, не провозглашал самого себя, но Царство Божье: дело Божье (= волю Божью), которое осуществится и которое идентично делу человека (= благу человека).

Личность Иисуса отходит на второй план перед лицом его дела. Однако дело Иисуса — это дело Божье в мире: грядущее вскоре Царство Божье.

а. Царство Божье: весть Иисуса была далеко не такой сложной, как наши катехизисы или учебники богословия. Он возвещал грядущее Царство Божье в образах и притчах: возвещал, что дело Божье победит, что будущее принадлежит Богу.

Итак:

Не только постоянная, существующая от начала творения власть Бога, представляемая иерусалимскими иерархами, но грядущее Царство Божье эсхатологического времени.

Не насильственно созидаемая религиозно–политическая теократия или демократия зилотских революционеров, но ненасильственно ожидаемое непосредственное, неограниченное, всемирное господство самого Бога.

Не суд мести в пользу элиты совершенных (в понимании ессеев и кумранских монахов), но радостная весть о безграничной благости Бога и безусловной благодати именно для потерянных и бедствующих.

Не созидаемое человеком путем точного исполнения закона и лучшей морали царство в духе фарисеев, но созидаемое свободным действием Бога Царство исполнения.

б. Напряжение между настоящим и будущим:

(1) Настоящее указывает человеку на абсолютное будущее Бога: нельзя абсолютизировать наше настоящее за счет будущего! Будущее Царства Божьего нельзя растворять в реалиях настоящего. Слишком печально и двусмысленно настоящее, чтобы оно в своем бедствии и грехе уже могло быть Царством Божьим. Слишком несовершенны и бесчеловечны эти мир и общество, чтобы они уже

могли быть совершенными и окончательными. Царство Божье не застывает в начале своего появления, но должно в конце концов проявиться вовне. То, что началось вместе с Иисусом, с Иисусом должно и завершиться. Близкое ожидание конца не осуществилось. Однако нельзя вообще исключать ожидание.

(2) Абсолютное будущее указывает человеку на настоящее, нельзя изолировать будущее за счет настоящего! Царство Божье не может быть обращенным в будущее утешением, удовлетворением благочестивого человеческого любопытства о будущем, проекцией неисполненных желаний и страхов, как полагали Фейербах, Маркс и Фрейд. Именно исходя из будущего, необходимо обращать человека к настоящему. Именно исходя из надежды, необходимо не только интерпретировать, но и изменять современные мир и общество. Иисус хотел предложить не поучение о конце, но обратиться с воззванием о настоящем в свете приближающегося конца.

в. Дело Божье = дело человека: в свете этого грядущего Царства Иисус проповедует высшую норму для действия человека. Не какой?то закон или догму, канон или параграфы.

Высшая норма для него — это воля Божья. Да будет воля Его! Это звучит очень благочестиво. Однако что же такое эта воля Божья?

Воля Божья не просто идентична определенному закону, догме или правилу. Из всего, что говорит и делает Иисус, становится ясно: воля Божья есть не что иное, как всеобъемлющее благо человека. Как ясно показывают блаженства Нагорной проповеди и истории об исцелениях (изгнаниях демонов): не только спасение души, но спасение всего человека в настоящем и будущем! Что за благо и какой человек здесь конкретно подразумевается, нельзя точно определить в законническом смысле: в постоянно меняющихся различных ситуациях речь всегда идет о совершенно определенном благе каждого человека, который сейчас нуждается во мне, о благе моего конкретного ближнего. Что это означает по Иисусу?

6. Ради блага человека Иисус фактически объявил относительными освященные институты и традиции: закон и культ.

Бог желает блага человека:

а. Поэтому Иисус, который в общем и целом живет в верности закону, в отдельных случаях не боится поступать вопреки закону.

Никакого интереса к ритуальной корректности: чистоту перед Богом дарует только чистота сердца.

Никакого постнического аскетизма: его обзывают обжорой и пьяницей.

Никакого страха перед субботой: человек есть мера субботы и закона.

б. Поэтому он фактически, скандальным образом, объявляет относительными освященные традиции и институты:

Он объявляет относительными закон, всю религиозно–общественную систему, ибо заповеди существуют для человека. Закон не просто отменяется или упраздняется, но человек вступает на место абсолютизированного законного порядка: гуманность вместо легализма и догматизма. Все нормы и институты, параграфы и догмы судятся по критерию: существуют ли они для человека или нет.