Христианство. Как все начиналось
Шрифт:
Цельс построил свою диатрибу следующим образом. Сначала он изложил антихристианские аргументы некоего иудейского учителя, а затем собственную критику Иисуса, выстроенную в платоническом ключе. Цельс ценил лишь философские доводы, уничижительно отзываясь о спорах и разногласиях между иудеями и христианами: мол, много шуму из ничего или, если пользоваться греческой метафорой, «спор о тени ослиной» ( Против Цельса , 3.1). [37] Ведь обе стороны соглашались, что Бог обещал людям Спасителя, и расходились лишь в вопросе о том, пришел Спаситель или нет.
Цельс приписывает своему иудейскому информатору неприятную и уничтожающую карикатуру на Иисуса и его учеников.5 Передергивая и злобно искажая первые главы Матфея, иудейский
Подход Оригена к девственному зачатию Иисуса открывает новую главу в христианской апологетике. Его предшественники, Юстин и Ириней, настаивали на стопроцентной надежности перевода Ис 7:14 в Септуагинте: «Дева ( parthenos ) во чреве приимет и родит сына» (аналогично в Мф 1:23), и обвиняли иудеев в фальсификации перевода путем замены «девы» ( parthenos ) на «молодую женщину» ( neanis ). Однако Ориген в текстологии разбирался. Он понимал, что в полемике с иудеями нужно обращаться к еврейскому тексту Исайи, где нет слова betulah («дева»). Но его решение этой проблемы было весьма своеобразно: на основании Втор 22:23–24 он попытался доказать, что слово ‘ almah , которое использовал Исайя, все-таки можно понять как «дева».
Если будет молодая девица обручена мужу, и кто-нибудь встретится с ней в городе и ляжет с ней… побейте их камнями до смерти: отроковицу за то, что она не кричала в городе, а мужчину за то, что он опорочил жену ближнего своего.
( Против Цельса , 1.34)
Минус данного аргумента состоит в том, что ни один известный нам еврейский текст Второзакония не подтверждает его. Ведь здесь используется не слово ‘ almah (как у Исайи), а слово na‘arah («отроковица», «молодая женщина»). Неужели Ориген сознательно блефовал, уповая на незнание читателями иврита? Едва ли. Скорее всего, его подвела память (редкий случай!).
Однако даже если Ориген ошибся, его позиция прогрессивна: он показал, что в научном споре, особенно с иудеями, нужно пользоваться еврейским текстом Ветхого Завета. А это уже не доникейская позиция с ее верой в божественный авторитет Септуагинты, а подход нового времени с доводами, основанными на еврейском оригинале Библии.
Чуть дальше Ориген апеллирует к биологии своего времени, пытаясь доказать возможность девственного зачатия в природе. По его словам, в животном мире некоторые самки могут рожать без участия самцов, «как это говорят про коршунов (ученые), писавшие о животных» ( Против Цельса , 1.37; ср. Тертуллиан, Против валентиниан , 10). Ориген высмеивает греческие мифы о божественных зачатиях в эпоху героев (Даная родила от Зевса) и в более позднюю эпоху (Платон был зачат матерью от Аполлона) ( Против Цельса , 1.37). Он с презрением реагирует на шутку Цельса, который высказался в том духе, что боги-олимпийцы всегда предпочитали знатных красавиц и не прельстились бы Марией, женщиной бедной, скромного происхождения и не выделявшейся красотой ( Против Цельса , 1.39).
Христианское учение о божественности Иисуса также вызывало насмешки
А еще будто бы Иисус вывел свою божественность из того, что во время омовения у Иоанна Крестителя на него «спустилось из воздуха что-то похожее на птицу», и он услышал, как голос с неба объявил его Сыном Божьим. Иудей настроен скептически: где очевидцы ( Против Цельса , 1.41)? Опровергая Цельса, Ориген толкует сошествие голубя как осуществление ветхозаветного пророчества («и ныне послал меня Господь Бог и Дух Его» Ис 28:16) и небесное знамение о божественном избрании Иисуса ( Против Цельса , 1.46).
Относительно апостолов Цельс говорит: «Иисус приблизил к себе каких-то десять или одиннадцать отпетых людей-мытарей и лодочников, очень дурной нравственности, и вместе с ними скитался там и сям, снискивая себе пропитание путем постыдного и настойчивого выпрашивания». Но как таким людям, не имевшим даже базового образования, удалось убедить множество людей ( Против Цельса , 1.62)? Ориген ехидно замечает, что Цельс в силах сосчитать даже до двенадцати и что при всем скептицизме к Новому Завету, он опирался на его сведения там, где ему удобно, например в вопросе об отсутствии у апостолов образования (Против Цельса , 1.68).
Цельс не комментировал подробно евангельскую историю, но упомянул о предательстве Иисуса и распятии, событиях, несовместимых, по его мнению, с божественностью. Подлинному Богу, считал он, не нужно бежать в Египет ( Против Цельса , 1.66). Он не позволил бы себя предать и не пошел бы сознательно на арест и казнь ( Против Цельса , 2.9, 31). Подлинный Бог уничтожил бы своих обвинителей и судью или исчез бы с креста ( Против Цельса , 2.35, 68). Христиане говорили, что Иисус сам предрек свои предательство, страдания и смерть, но Цельс отвечал, что эти пророчества выдуманы апостолами (2.13): будь они подлинными, Иуда не осмелился бы донести на Иисуса, а Петр – отречься от него ( Против Цельса , 2.19).
Воскресение Цельс считает недостойным веры. Оно основано на свидетельстве истерички (Мария Магдалина) и человека, обманутого колдовством Иисуса (Петр). На самом деле оба были жертвой галлюцинации ( Против Цельса , 2.55, 70). Здесь Ориген избирает легкий путь, напоминая читателям, что, согласно евангелиям, Иисуса видело множество людей. Более того, поскольку дело было днем, это явно не галлюцинации.6
Цельс же считал, что в качестве свидетелей воскресения избраны неправдоподобные кандидатуры: почему Иисус не доказал победу над смертью, явившись всему миру, посрамив и унизив своих врагов? А вместо этого получается, что он явился лишь ученикам. Свидетельство людей посторонних было бы убедительнее ( Против Цельса , 2.59–60, 70; 3.22). Это возражение Цельса осталось без ответа.
И наконец, Цельс считал, что вопреки своим утверждениям христиане придерживаются политеистической религии. Ведь, помимо единого Бога на небесах, они чтут человека, хотя и считают это сообразным с монотеизмом ( Против Цельса , 8.12). Ориген отвечает, что Бог един, но в Боге есть две «ипостаси», Отец и Сын.
Образ Иисуса
В сравнении с христологическими рассуждениями предыдущих христианских авторов трактат «Против Цельса» подчас имеет удивительно современное звучание. Этого нельзя сказать о знаменитом учебнике богословия под названием «О началах», составленном Оригеном в Александрии в 220-х годах. Этот учебник предвосхищает сложные богословские дебаты IV века.