Христов братец. Русские духовные стихи, легенды и сказки

Сборник

Пустынник и дьявол

Жил в лесу труженик, тридцать лет трудился он Богу, и сколько ни старалась нечистая сила – никак не могла его смутить. Стали черти промеж себя думать, что бы такое ему сделать; думали-думали, и вот как ухитрились. Оборотился один нечистой странником и пошел мимо кельи труженика, а другой ему навстречу, напал на него словно разбойник и давай душить. Труженик услыхал шум и крики, схватил топор и бросился на помощь; только глядь: пустился разбойник бежать от него в сторону, а другой черт, что был странником, лежит да охает, едва дух переводит. «Помоги, – умоляет, – доброй человек! возьми в свою келью, пока с силами соберуся. Совсем было задушил окаянной!» Взял его труженик в свою келью; пожил нечистой день и два, и говорит старцу: «Спасённое твое дело! много в нем благодати! Хочется и мне потрудиться; оставлю жену и детей и пойду к тебе под начало». Вот стали они вместе трудиться, дни и ночи стоят на коленах и кладут поклоны. Еще старец иной раз устанет и вздремнет, а новой труженик совсем не знает устали. Прошло сколько-то времени, и стал нечистой говорить старцу: «Не добро нам вместе трудиться, пожалуй, лишнее слово скажешь или друг дружку осудишь. Давай перегородим келью надвое и станем жить всякой в своей половине». Так и сделали. Раз как-то захотелось старику посмотреть, что делается у соседа; крепился он, крепился и не выдержал. Влез на перегородку и просунул голову; смотрит: стоят на столе бутыли с вином и разныя скоромныя ествы, а за столом сидит чудная-чудная

красавица. «А, так ты за мной подсматривать!» – сказал нечистой, – схватил его за бороду и перетащил на свою сторону. «Выбирай теперь любое за свою провинность: хочешь – вина выпей, или мяса съешь; хочешь – блуд сотвори. А не то, брат, прощайся с белым светом; у меня коротка расправа!» – «Как быть? – думает старец, – что мне сделать? Если мяса съем – теперь пост, будет большой грех; если блуд сотворю – грешнее того будет; выпью лучше я вина». Выпил один стакан, и сам не знает, от чего вдруг повеселел; а черт уж другой ему подставляет. Выпил и другой, и третий, и забыл про свое спасение: наелся скоромнаго и блуд сотворил. «Пойдем теперь воровать! – говорит нечистой. – Заодно уж грешить; семь бед – один ответ!» Пошли ночью в деревню, залезли в кладовую, и ну забирать что под руку попало. Черт нарочно как застучит: такого грохоту наделал, что хозяева проснулись, тотчас схватили старика и посадили его в тюрьму. А чорт в ту ж минуту неведомо куда пропал. Наутро собрался народ и присудил повесить вора: «Этих старцев жалеть нечего; они не Богу молятся, а только норовят в клеть забраться!» Привели вора на базарную площадь, встащили на виселицу и накинули петлю на шею; вдруг откуда ни взялся нечистой, стал к нему под ноги и начал его поддерживать. «Что, – спрашивает, – небось испугался?» – «Как не испугаться! – говорит старец, – смерть моя приходит». – «А ну, посмотри: не увидишь ли чего?» – «Вижу: обоз идет». – «А велик?» – «Да так велик, что один конец уж давно проехал, а другаго еще и не видать!» – «С чем обоз?» – «Со старыми, дырявыми лаптями». – «Это, брат, те самые лапти, что мы оттоптали в трудах и хлопотах, чтобы как-нибудь тебя смутить. Не видишь ли еще чего?» – «Вижу: болото огнем горит, а в огне котлы кипят». – «Так и мы с тобой будем жить!» – сказал дьявол и столкнул старца со своих плеч. Так и погиб он на виселице смертию грешника.

Крошечка-Хаврошечка

А знаете, что есть на свете люди и хорошие, есть и похуже, есть и такие, которые Бога не боятся, своего брата не стыдятся: к таким-то и попала Крошечка-Хаврошечка. Осталась она сиротой маленькой; взяли ее эти люди, выкормили и на свет Божий не пустили, над работою каждый день занудили, заморили; она и подает, и прибирает, и за всех и за все отвечает.

А были у ее хозяйки три дочери большие. Старшая звалась Одноглазка, средняя – Двуглазка, а меньшая – Триглазка; но они только и знали у ворот сидеть, на улицу глядеть, а Крошечка-Хаврошечка на них работала, их обшивала, для них и пряла и ткала, а слова доброго никогда не слыхала. Вот то-то и больно – ткнуть да толкнуть есть кому, а приветить да приохотить нет никого!

Выйдет, бывало, Крошечка-Хаврошечка в поле, обнимет свою рябую корову, ляжет к ней на шейку и рассказывает, как ей тяжко жить-поживать: «Коровушка-матушка! Меня бьют, журят, хлеба не дают, плакать не велят. К завтрему дали пять пудов напрясть, наткать, побелить, в трубы покатать». А коровушка ей в ответ: «Красная девица! Влезь ко мне в одно ушко, а в другое вылезь – все будет сработано». Так и сбывалось. Вылезет красная девица из ушка – все готово: и наткано, и побелено, и покатано. Отнесет к мачехе; та поглядит, покряхтит, спрячет в сундук, а ей еще больше работы задаст. Хаврошечка опять придет к коровушке, в одно ушко влезет, в другое вылезет и готовенькое возьмет, принесет.

Дивится старуха, зовет Одноглазку: «Дочь моя хорошая, дочь моя пригожая! Доглядись, кто сироте помогает: и ткет, и прядет, и в трубы катает?» Пошла с сиротой Одноглазка в лес, пошла с нею в поле; забыла матушкино приказанье, распеклась на солнышке, разлеглась на травушке; а Хаврошечка приговаривает: «Спи, глазок, спи, глазок!» Глазок заснул; пока Одноглазка спала, коровушка и наткала и побелила. Ничего мачеха не дозналась, послала Двуглазку. Эта тоже на солнышке распеклась и на травушке разлеглась, матернино приказанье забыла и глазки смежила; а Хаврошечка баюкает: «Спи, глазок, спи, другой!» Коровушка наткала, побелила, в трубы покатала; а Двуглазка все еще спала.

Старуха рассердилась, на третий день послала Триглазку, а сироте еще больше работы дала. И Триглазка, как ее старшие сестры, попрыгала-попрыгала и на травушку пала. Хаврошечка поет: «Спи, глазок, спи, другой!» – а об третьем забыла. Два глаза заснули, а третий глядит и все видит, все – как красная девица в одно ушко влезла, в другое вылезла и готовые холсты подобрала. Все, что видела, Триглазка матери рассказала; старуха обрадовалась, на другой же день пришла к мужу: «Режь рябую корову!» Старик так, сяк: «Что ты, жена, в уме ли? Корова молодая, хорошая!» Режь, да и только! Наточил ножик…

Побежала Хаврошечка к коровушке; «Коровушка-матушка! Тебя хотят резать». – «А ты, красная девица, не ешь моего мяса: косточки мои собери, в платочек завяжи, в саду их рассади и никогда меня не забывай, каждое утро водою их поливай».

Хаврошечка все сделала, что коровушка завещала; голодом голодала, мяса ее в рот не брала, косточки каждый день в саду поливала, и выросла из них яблонька, да какая – Боже мой! Яблочки на ней висят наливные, листвицы шумят золотые, веточки гнутся серебряные; кто ни едет мимо – останавливается, кто проходит близко – тот заглядывается.

Случилось раз – девушки гуляли по саду; на ту пору ехал по полю барин – богатый, кудреватый, молоденький. Увидел яблочки, затрогал девушек: «Девицы-красавицы! – говорит он. – Которая из вас мне яблочко поднесет, та за меня замуж пойдет». И бросились три сестры одна перед другой к яблоньке. А яблочки-то висели низко, под руками были, а то вдруг поднялись высоко-высоко, далеко над головами стали. Сестры хотели их сбить – листья глаза засыпают, хотели сорвать – сучья косы расплетают; как ни бились, ни метались – ручки изодрали, а достать не могли. Подошла Хаврошечка, и веточки приклонились, и яблочки опустились. Барин на ней женился, и стала она в добре поживать, лиха не знавать.

Стих о числах

Вы люди оные,Рабы поученные,Над школами выбраны!Поведайте, что есть един?«Един Сын у Марии,Царствует и ликуетГосподь Бог над нами».Вы люди оные,Рабы поученные,Над школами выбраны!Поведайте, что есть два?«Два тавля МоисеовыхНа Синайстей горе;Един Сын Мариин,Царствует и ликуетГосподь Бог над нами».Вы люди оные,Рабы поученные,Над школами выбраны!Поведайте, что есть три?«Три патриарха на земле;Два тавля МоисеовыхНа Синайстей горе;Един Сын Мариин,Царствует и ликуетГосподь Бог над нами».Вы люди оные,Рабы поученные,Над школами выбраны!Поведайте,

что есть четыре?«Четыре листа Евангельски;Три патриарха на земле;Два тавля Моисеовых;Един Сын Мариин,Царствует и ликуетГосподь Бог над нами».Вы люди оные,Рабы поученные,Над школами выбраны!Поведайте, что есть пять?«Пять ран без вины Господь терпел;Четыре листа Евангельски;Три патриарха на земле;Два тавля Моисеовых;Един Сын Мариин,Царствует и ликуетГосподь Бог над нами».Вы люди оные,Рабы поученные,Над школами выбраны!Поведайте, что есть шесть?«Шесть крыл херувимскиих;Пять ран без вины Господь терпел;Четыре листа Евангельски;Три патриарха на земле;Два тавля Моисеовых;Един Сын Мариин,Царствует и ликуетГосподь Бог над нами».Вы люди оные,Рабы поученные,Над школами выбраны!Поведайте, что есть семь?«Семь чинов ангельских;Шесть крыл херувимскиих;Пять ран без вины Господь терпел;Четыре листа Евангельски;Три патриарха на земле;Два тавля Моисеовых;Един Сын Мариин,Царствует и ликуетГосподь Бог над нами».Вы люди оные,Рабы поученные,Над школами выбраны!Поведайте, что есть восемь?«Восемь кругов солнечных;Семь чинов ангельских;Шесть крыл херувимскиих;Пять ран без вины Господь терпел;Четыре листа Евангельски;Три патриарха на земле;Два тавля Моисеовых;Един Сын Мариин,Царствует и ликуетГосподь Бог над нами».Вы люди оные,Рабы поученные,Над школами выбраны!Поведайте, что есть девять?«Девять в году радостей;Восемь кругов солнечных;Семь чинов ангельских;Шесть крыл херувимскиих;Пять ран без вины Господь терпел;Четыре листа Евангельски;Три патриарха на земле;Два тавля Моисеевых;Един Сын Мариин,Царствует и ликуетГосподь Бог над нами».Вы люди оные,Рабы поученные,Над школами выбраны!Поведайте, что есть десять?«Десять Божьих заповедей;Девять в году радостей;Восемь кругов солнечных;Семь чинов ангельских;Шесть крыл херувимскиих;Пять ран без вины Господь терпел;Четыре листа Евангельски;Три патриарха на земле;Два тавля Моисеевых;Един Сын Мариин,Царствует и ликуетГосподь Бог над нами».Вы люди оные,Рабы поученные,Над школами выбраны!Поведайте, что есть единнадесять?«Единдесять праотец;Десять Божьих заповедей;Девять в году радостей;Восемь кругов солнечных;Семь чинов ангельских;Шесть крыл херувимскиих;Пять ран без вины Господь терпел;Четыре листа Евангельски;Три патриарха на земле;Два тавля Моисеевых;Един Сын Мариин,Царствует и ликуетГосподь Бог над нами».Вы люди оные,Рабы поученные,Над школами выбраны!Поведайте, что есть дванадесять?«Дванадесять апостол;Единдесять праотец;Десять Божьих заповедей;Девять в году радостей;Восемь кругов солнечных;Семь чинов ангельских;Шесть крыл херувимскиих;Пять ран без вины Господь терпел;Четыре листа Евангельски;Три патриарха на земле;Два тавля Моисеевых;Един Сын Мариин,Царствует и ликуетГосподь Бог над нами».

Апостол Петр

Однажды рядом со Спасителем шел апостол Петр, весь погруженный в думы, вдруг он сказал: «Как хорошо, думаю, быть Богом! Хоть бы мне на полдня сделаться Богом, после я опять готов быть Петром». Господь усмехнулся и сказал: «Пусть будет по твоему желанию, будь Богом до вечера!» Между тем приблизились они к деревне, из которой крестьянка гнала стадо гусей. Она выгнала их на луг, оставила там и поспешила назад в деревню. «Как, ты хочешь оставить гусей одних?» – спросил ее Петр. – «А что, неужли стеречь их и сегодня? У нас нынче храмовый праздник», – возразила крестьянка. – «Но кто же должен беречь твоих гусей?» – спросил Петр. – «Пусть Господь Бог бережет их сегодня!» – сказала крестьянка и удалилась. – «Петр! ты слышал, – сказал Спаситель. – Я бы охотно пошел с тобою в деревню на храмовый праздник; но ведь гусям может приключиться что и худое: ты сегодня Бог до вечера, ты и должен беречь их». Что оставалось Петру? Хоть ему и досадно было, тем не менее он должен был сторожить гусей; но дал зарок, что никогда более не пожелает быть Богом.

Иван купеческий сын отчитывает царевну

В некотором государстве жил-был купец, у него был сын Иван. Выучился Иван грамоте и нанялся к одному богачу в работники; пожил у него три года, получил за все это время жалованье и собрался домой. Идет он дорогою, а навстречу ему нищий плетется – и хром, и слеп, и просит святой милостыньки Христа ради. Купеческий сын отдал убогому все заработанные деньги и пришел домой ни с чем; а тут несчастье – отец помер, надо хоронить да долги платить. Кое-как сбился, управился с делами и принялся за торг. Вскоре прослышал он, что два его дяди нагружают корабли товарами и хотят за море ехать. «Дай, – думает, – и я поеду! Авось дяди возьмут меня с собою». Пошел к ним проситься. Дяди обещали. «Приходи, – говорят, – завтра!», а назавтра чуть свет распустили паруса и уехали одни, без племянника.