Хризалида

Малахиева-Мирович Варвара Григорьевна

«Цикламена бабочки застыли на столе…»

А.К. Тарасовой

Цикламена бабочки застыли на столе. Под алым одеялом Алла Спит в темно-синей утра мгле. И снятся ей Венеции каналы, И мавр возлюбленный с нахмуренным челом, И роковой платок, и песня Дездемоны. Но в коридоре крик: «Беги за кипятком!» — И ярый топот ног ее из грезы сонной В советскую действительность влекут. И уж обводит ясными очами Она свой тесный каземат-приют: Вот чемоданы, ставшие столами, Вот пол измызганный, вот чайник с кипятком, Тюфяк,

под ним два бревнушка хромые. . Венеция и мавр — всё оказалось сном. Я — Алла Кузьмина. Я дома. Я в России. 12 декабря 1924, Москва

Памяти Ривьерских дней

А.В. Луначарскому

В золоте мимозы нежной Солнце голубой страны. Вздох ласкающий прибрежной Моря теплого волны. Мыс лазурного Антиба, Апельсинные сады, Альп далекие изгибы, Алые гвоздик гряды, Пальмы желтой Бордигеры, Виллефранча глаз — маяк… А в душе одни химеры. Всё не то. И всё не так. 13 марта 1925, Москва

Сестре

Ласточка высоко чертит круги В голубом небесном серебре. Сердце полно памятью о друге, Об ушедшей в горний свет сестре. Не на этом спит она кладбище, Но, быть может, дорогая тень Ласточкою ласковою ищет, Чем меня утешить в этот день. Вот она взвилась, всё выше, выше, И пропала в облачных шатрах. Стала в сердце боль от жизни тише, Свеяла унынья прах. 12 июня 1925

«Звездной музыкой сияет…»

Н.Д.Ш.

Звездной музыкой сияет Предо мной твое лицо. Не такой ли к нам слетает Божий ангел пред концом, Не такой ли лаской дышит Лучезарный смерти взор? . Всё нежней, всё тише, тише За тобой созвездий хор. 13 октября 1925, Сергиев Посад

«Слабому, прекрасному, святому…»

М.В.Ш.

Слабому, прекрасному, святому, В небе ангелу, а на земле — рабу, Темную преодолев судьбу, Уходя к простору голубому, Завещаю помнить обо мне Только час прощенья и прощания В изумрудной сени Феофании. Остальное было всё — во сне. 13 октября 1925, Сергиев Посад

«Смущает бес…»

Сергеюшке

Смущает бес То гневом, то гордыней, То жаждою чудес, То вереницей длинной Воспоминаний, мрачных и больных. Куда спастись от них? . Вдруг свежий, как апрель, Серебряный за дверью голосок, И нежен, как свирель, И трепетно высок — «Михайлович» пришел, Трехлетний мой сосед, И тут же речь повел, Еще не сняв берет, О том, что за холмом Он видел водопады, Что он преодолел Великие преграды: Ручей и грязь, Рогатого козла, Высокий

перелаз… И Луша с ним была: Вдвоем чрез водопад Они перемахнули, Не замочивши ног!.. . Сидит Сергей на стуле, Как Олимпийский бог, И жизни юной нимб Над бронзою волос Сияньем золотым Мне строит к Жизни мост. И от напева райского свирели Все искушенья бесов отлетели. 13 октября 1925, Сергиев Посад

«В горниле тяжких испытаний…»

Шуре Залеской

Такова жизнь, таковы ступени ее восхождения.

Е. Гуро

В горниле тяжких испытаний, Когда в застенке мы живем, И день, и ночь в огне страданья, И уж конца ему не ждем, Куется золото святое Во тьме сердечных рудников, И раздробляется судьбою Над сердцем каменный покров. И станет ясно и безбольно Оно во тьме земной гореть, Когда великой муки дольней Сумеет таинство стерпеть. 22 февраля 1926

Заклинание

Дрова переложены в клетку, Их строгого лада не тронь. Подложим сосновую ветку, Работай, работай, огонь. И вправо и влево кидайся, Взлетай, расстилайся, расти, Гори, моя жизнь, разгорайся И в пламень меня обрати. 11 марта 1926

«Задрожала тень узорная…»

С. Есенину

Задрожала тень узорная Над водой склоненных ив. Всколыхнулась гладь озерная, Свод небесный раздробив. Подожди одно мгновение — Нерушим небесный свод: Это зыблет отражения Над водою ветров лёт. 1 апреля 1926, Москва

Лилина комната

I. «Длинноногим птицам…»

Длинноногим птицам В редких кустах Свобода не снится, Обуял их страх. Рыже-бурые дали, Коричневый лог… Ах, удел твой печален, Журавль, и убог. Никуда из плисовой Рамки панно Тебя не выплеснет Жизни вино.

II. «Статуэтка. Мальчик крадет…»

Статуэтка. Мальчик крадет Виноград. Ну, конечно, винограду Всякий рад. Но торговка не дозволит Красть ее добро: Поплатился мальчик больно Встрепанным вихром.

III. «Мать с Младенцем Боттичелли…»

Мать с Младенцем Боттичелли, Четки белые из Рима, — Все над кружевом постели Уцелело нерушимо. Только розовое тело, Кос ореховых каскад Спать далеко улетели В Ленинград.