Хромой из Варшавы. Книги 1-15
Шрифт:
Будучи эстетом, юноша предпочел бы видеть ее более привлекательной, но не мог отказать ей ни в уме, ни в решительности. И Мари-Анжелин доказала, что он не ошибся. Она не обиделась, не вылетела из комнаты, хлопнув дверью, а спокойно возразила маркизе:
– Любым способом необходимо обыскать замок сверху донизу. В нем исчезли Альдо и Адальбер. Необходимо узнать, каким образом и по какой причине это произошло. А кому лучше всех известны все ходы и выходы? Разумеется, прислуге. Из меня получится идеальная горничная.
– В этом я не сомневаюсь. Я знаю о ваших необыкновенных
– Неизвестно на что? Речь идет о самых дорогих для нас людях. Нам посылают удивительную возможность, и грех было бы ею не воспользоваться!
Мари-Анжелин произнесла последние слова со слезами на глазах, и они растрогали маркизу больше любых речей. Она ласково ответила:
– Я понимаю, План-Крепен, все прекрасно понимаю! Но дело непростое, и как за него взяться? Как убедить горничную леди Астор уступить свое место вам? Использовать классику жанра – заболела мамочка? Но желательно знать побольше о жизни внутри замка. Наверняка найдется одна или даже две девушки, способные заменить эту горничную на несколько дней.
– В этом можете не сомневаться, – отозвался Питер. – Репутация семьи Астор, разумеется, я не имею в виду леди Аву, такова, что за место у них может разгореться драка. Они слывут оригиналами, но своим людям платят по-королевски.
– Вот видите, План-Крепен, – со вздохом заметила госпожа де Соммьер. – Я охотно признаю, что вы прекрасно все придумали и были бы замечательной горничной, но – увы! – это невозможно!
– Ради того, чтобы найти пропавших, нет ничего невозможного. «Невозможно» – совсем не французское слово, это известно всем!
– И тем более не английское, – прибавил Безупречный Питер. – Но пока мы никак не сдвинемся с мертвой точки. Замок Хивер остается загадкой, а между тем так просто войти в него и выпить там чашку чая.
– Неужели лорд Астор никогда не покидает замок? – поинтересовалась маркиза.
– Только ради чрезвычайного заседания в палате лордов или приглашения в королевский дворец, но такое случается крайне редко. Наш добрый король Георг не любит пышных церемоний. Вы, наверное, слышали, что он крайне застенчив. Поначалу вообще возникло сомнение, сможет ли он царствовать из-за своего заикания. Но король с ним справился, и все же больше всего он любит тихую семейную жизнь. Так что надеяться на отсутствие лорда не приходится. К тому же парк охраняется не менее тщательно, чем замок, хотя я бы мог попробовать пробраться туда с помощью Финча и осмотреть отведенный нашим «американцам» коттедж: только бы в этом был хоть какой-то смысл.
– Если это возможно для вас, то возможно и для меня! – воскликнула Мари-Анжелин, и глаза у нее засияли, как два золотых. – Я очень спортивная и…
– Скажу вам сразу нет! Вы гостья леди Саржент и находитесь в резиденции государственного человека. Никто не знает, как может обернуться подобное приключение, и мы не можем позволить себе скомпрометировать семью Саржентов или Черчиллей, втянув их в сомнительную историю.
– А вы не боитесь подставить под удар вашу семью? Вашего отца, герцога Картленда?
– Я совсем другое дело! В своей семье я enfant terrible [513] !
– Как нам вас благодарить? – растроганно спросила госпожа де Соммьер.
513
Несносный ребенок (фр.).
– Нет ничего проще. Налейте немножко виски мне на обратную дорогу.
Лиза в тот же вечер объявила Мэри, что немедленно возвращается в Цюрих.
– Здесь я сижу без всякой пользы, порчу кровь себе и мешаю другим.
Мэри занималась в это время портретом лорда Гордона, и все ее внимание было сосредоточено на изображении шотландской шапочки, украшенной дерзким петушиным пером. От неожиданности кисть Мэри дрогнула, и вместо пера зеленая полоска появилась на лбу того, кого называли «Королем шотландцев»
– Черт! Будь добра, предупреждай заранее о таких глобальных решениях! – Мэри положила кисть, взяла чистую тряпочку и принялась убирать зеленую полоску. – Скажи, что ты будешь делать в Цюрихе? Если бы твой отец вернулся, мы бы об этом знали.
– О моем отце ничего невозможно знать наверняка, если в нем заговорила страсть коллекционера.
– Позвони ему!
– Это невозможно. Ты не знаешь моего отца. С каждым годом его любовь к тайнам возрастает.
– Так у кого ты собираешься выведать его секреты? У стен? Может быть, сейфа?
– Нет, у его личного секретаря Бирхауэра.
– Всего-то навсего?
– Ты даже не представляешь, что это за человек. Кремень. Скала. Но если кто-то знает, пусть даже приблизительно, где находится мой отец, то только он. Имея при этом строжайший приказ никому ни при каких обстоятельствах не сообщать об этом.
– Даже тебе?
– Знаешь, иногда кажется, что в первую очередь мне. Отец знает, как легко меня взволновать, и тогда я принимаюсь бить в большой колокол и звать на помощь, хотя дело порой яйца выеденного не стоит.
Мэри не могла не рассмеяться.
– А Альдо не скупится на поводы для волнений. При твоем характере нужно было выходить замуж за нотариуса.
– Я бы не стала так шутить. В общем, все, на что я пока имею право, это знать, что мой отец в Южной Америке, в которой оказался, желая заполучить таинственное сокровище. Мир коллекционеров безжалостен. Там пойдут на любые ухищрения, лишь бы вытащить коврик из-под ног соседа. Я понимаю, что отец опасается соперников. Но на этот раз дело слишком серьезное, и мне необходимо получить от Бирхауэра более точные сведения. Я не думаю, что он знает, где именно находится отец, но уверена, у него есть адрес или закодированный номер телефона, по которому возможно с ним связаться.