Хромой из Варшавы. Книги 1-15
Шрифт:
Он поставил автомобиль в темном углу, где его невозможно было заметить, троица сняла плащи, и План-Крепен провела маятником по фотографии.
– Вот сюда, – сказала она, указывая на проход, темневший между двумя полуразрушенными лачугами.
Посоветовав Финчу соблюдать осторожность, друзья двинулись к более людным местам. Да еще каким людным! За исключением мест, где пролилась кровь несчастных жертв Потрошителя, Уайтчепел ночью жил такой же полной жизнью, как днем. Обитатели трущоб сбивались в кучи, словно надеялись,
Кое-где еще виднелись ленты тумана, от реки тянуло пронзительной сыростью. Друзья пожалели о своих плащах, но на войне как на войне: здесь все ежились от холода. Впереди кто-то дрался, но никто и внимания не обращал на них, и к побитому тоже никто не подошел. Бедняга встал на ноги, из носа у него текла кровь, и, сыпля проклятиями, он направился к тускло освещенному трактиру, местному «Ритцу».
– Зайдем и мы! – шепнул юный Уолси Мари-Анжелин. – Он где-то недалеко.
Сердце у нее колотилось как ненормальное, и, переступая порог, женщина едва не растянулась.
– Первым я, – сквозь зубы сказал Адальбер, оглядел зал и поздоровался.
– Привет честной компании.
«Честная компания» выглядела жалко, но и вошедшие были не лучше. Они уселись за стол, выложили несколько пенни и получили по кружке жидкого пива. План-Крепен вспомнила о горячем шоколаде и поморщилась. Она заметила жадный взгляд какого-то паренька, брошенный на ее кружку, и подвинула ему пиво.
– Давай пей, мне чего-то расхотелось. Я бы выпил лучше кипяточку.
– Так бы и сказал, – проворчал хозяин. – Только кипяточек, он тоже денег стоит.
– Да ладно! – буркнул Адальбер и бросил на грязную стойку несколько монет. – Дай ему, чего просит, и точка. Погода из рук вон скверная.
– Для нас она каждый вечер такая.
Мужчины разговаривали с хозяином, а Мари-Анжелин, которую перекрестили в Марка, завела разговор с пареньком, получившим ее кружку пива. Он говорил с акцентом Центральной Европы, и ему было лет восемнадцать, не больше.
– Чего застрял в этой гнилой дыре? У тебя вся жизнь впереди.
– А куда идти-то? У меня никого!
– Поезжай в деревню. Ты, может, худой, но крепкий. Найдешь место на ферме, будешь хотя бы есть досыта.
– Сюда попадешь, не вырвешься. Ходишь в лохмотьях, живешь в нищете. А если, – тут он понизил голос до шепота, – с бандой свяжешься, то вообще хана. Они жуть какие жестокие. Им наплевать, одним покойником меньше, одним больше. Вон парень, с которым расправились этой ночью, узнал, что почем, на своей шкуре.
– Какой парень? – спросила Мари-Анжелин, и сердце у нее ёкнуло.
– Странный такой дядек, бродит тут уже несколько дней. Больно вежливый и говорит как-то не по-людски. Ну, ребята и решили, что шпик. Отправили куда подальше. Я видел, как его сажали в лодку, а куда отправили, неизвестно. Но заметь, могли бы и убить. Но с полицией неохота связываться, работать
«Марк» страдальчески взглянул на Адальбера, и тот спросил паренька:
– А на вид какой был дядек?
– Да как сказать? Наверно, высокий, если б не горбился. И не очень-то молодой. Весь зарос волосами, борода, усы. И глаза странные, то одного цвета, то другого. От болезни, должно быть.
– И какого же цвета?
– Серые и зеленые.
– Не много ли вопросов? – одернул Питер друзей.
И вовремя. Хозяин заинтересовался ими больше, чем следует, но сначала напустился на паренька:
– Не лезь не в свое дело! Чего язык распустил! А вы пиво выпили и выметайтесь. Тебе, остроносый, здесь вообще делать нечего. Слишком уж ты любознательный! Прям как баба!
– Скажешь тоже, – встрепенулась План-Крепен. – А для чего сюда народ ходит? Стаканчик выпить и поговорить. А так бы все из Темзы пили. А здесь с людьми интересно!
– Может, оно и так, но вы мне глаза намозолили. Шагайте отсюда. А ты, Слобод, не спеши. У меня к тебе будет разговор.
Оказавшись на темной улице, План-Крепен чуть не заплакала.
– Это он, я уверена. Мы его упустили. На сегодня все пропало! Поехали обратно!
Без особых затруднений они вернулись на Бернер-стрит – совершенное на ней страшное убийство послужило для этой улицы своеобразной рекламой. Однако по дороге друзья то и дело оглядывались, опасаясь, не следит ли кто за ними.
Финч ждал их, они укутались в плащи, чувствуя, что промерзли до костей. Дальше была дорога домой.
И наконец-то вся компания в гостиной у Мэри пьет горячий шоколад, о котором так мечтала План-Крепен, и рассказывает, как прошел первый рейд.
– Очень жаль, что вы не привезли Альдо, – Мэри тяжело вздохнула, – но зато мы убедились, что маятнику Ботти можно верить на все сто процентов. И завтра он нам покажет, куда увезли князя.
– А если он уже в Темзе? Маятник покажет нам, где именно? – с горечью осведомился Адальбер.
– Он жив, и мы обязательно узнаем, где он, – ответила План-Крепен, ласково поглаживая золотой портсигар.
– Вы уверены?
Мари-Анжелин задала маятнику ритуальный вопрос и получила ответ, которого ждала.
– Жив!
11. Ночь на Темзе
Альдо казалось, что с той минуты, как он заснул в коттедже, он находится в аду, ледяном аду, каким его описал Данте.
Князь очнулся, лежа на заднем сиденье автомобиля, завернутый в одеяло. Машина мчалась на большой скорости. Впереди сидели два мужчины и говорили о… нем!
– Столько мороки! – говорил один. – Куда проще было бы вкатить ему снотворного и отправить на какую-нибудь посудину.
– Ты не понял. Шеф хочет в первую очередь лишить его доброго имени.