Хромой из Варшавы. Книги 1-15

Бенцони Жюльетта

— Будущее и следствие полиции могут открыть нам немало сюрпризов… Впрочем, довольно об этом! Скажите, как вы познакомились с Жилем Вобреном? Мы об этом ничего так и не узнали…

Донья Луиза пожала плечами:

— Это не секрет!

Маркизу удивили нотки нежности, вдруг прозвучавшие в ее голосе. И эта нежность не исчезла, когда мексиканка заговорила, глядя на огонь в камине:

— Вот уже пять веков земля Мексики манит к себе мужчин из той местности, которую называют Страной Басков. Они не французы и не итальянцы, их язык не похож ни на какой другой, потому что корни его далеки от этих мест. Один из этих мужчин с благородной кровью был моим предком. Он сумел пересечь океан, он совершал невероятные поступки. Он был старшим из двух

братьев и оставил семейный замок младшему брату, не надеясь вернуться назад…

Донья Луиза замолчала на секунду, но маркиза де Соммьер не стала прерывать это молчание. Она даже перестала дышать, догадываясь о том, что увлеченная воспоминаниями вдова могла просто забыть о ее присутствии.

— После смерти австрияка [269] беспорядки следовали бесконечной чередой. Землю богов сотрясали революции. Последним было восстание «кристерос», крестьян-христиан, поднявшихся для борьбы с правительством, возжелавшим любыми средствами изгнать из страны Христа и Богородицу. С восставшими зверски расправились… Но нас уже там не было. У нас отобрали наши земли — и мои, и моего племянника, — и мы бежали сначала в Новый Орлеан, а затем в Виргинию. Там один из моих родственников, бывший некогда владельцем огромного ранчо около Монтерея и сумевший увезти часть своего состояния, сумел приобрести коневодческую ферму. Мы же смогли сохранить лишь немного золота и фамильные драгоценности…

269

Имеется в виду эрцгерцог Максимилиан I.

— Мне очень жаль… — печально заметила маркиза де Соммьер, но мексиканка, казалось, не услышала ее.

Она продолжала:

—У дона Педро оставалось лишь одно украшение, но оно было исключительно ценным. Это ожерелье из пяти священных изумрудов, в далеком прошлом подаренное императору Анауака самим Кетцалькоатлем, богом, пришедшим к нам из-за холодных морей, которого называли Пернатым Змеем. Мой племянник мог бы и дальше оставаться в Мексике и продавать лошадей, так как они всегда нужны армии. Но многие знали, что он владеет ожерельем, поэтому он предпочел последовать за нами. Он защищал нас и спасал драгоценность.

— Владельцев красивых украшений всегда окружают зависть и корысть. Могли бы вы описать мне ожерелье? Оно наверняка невероятной красоты… — тихо попросила гостья.

— Я никогда его не видела. Изабелла тоже. Талисман, который должен был приносить счастье, был проклят императором Куаутемоком после пыток, которым его подвергли. Дон Педро не хочет, чтобы мы смотрели на ожерелье. Ради нас он ни разу не открывал ларец…

— Но ваш племянник все же показал ожерелье Жилю Вобрену? Простолюдину, который должен был жениться на его племяннице? Он что, желал ему самого худшего?

Впервые серые глаза мексиканки поднялись на гостью и пронзили ее пристальным взглядом, словно искали в ней недостатки, но никак не могли их найти. Возможно, донья Луиза наконец поняла, что посетительница была, по меньшей мере, ее ровней. Перед ней сидела высокая женщина в черном, которая держалась очень прямо, с поистине королевской статью и непринужденностью и смело отвечала ей взглядом зеленых — таких неожиданно молодых — глаз. И в этом взгляде было понимание. Донья Луиза призналась:— Мне кажется, так оно и было. Педро ничего мне не говорил, но я почувствовала, что племяннику трудно смириться с тем, что дочь богов, самая чистая и прекрасная, будет отдана… лавочнику!

На этот раз маркиза де Соммьер не отреагировала на грубое слово. Поигрывая шейными цепочками, украшенными жемчугом и драгоценными камнями, на одной из которых висел лорнет в золотой оправе с изумрудами, она негромко заметила:

— Мы вновь вернулись к началу нашего разговора. Как же этот человек вошел в вашу жизнь?

И снова в комнате повисло молчание. Может быть, донья Луиза оценивала, не слишком ли много она уже рассказала, и не пора

ли заканчивать разговор. Тетушка Амели поддалась этой мысли лишь на мгновение. Она чувствовала, что атмосфера разрядилась. И в самом деле мексиканка отвернулась от камина и ответила ей:

— Мой внучатый племянник Мигель не остался с нами в Виргинии. Он отправился в Нью-Йорк, в этот кипящий котел, чтобы попытать счастья и постараться сколотить состояние, как до него это делали многие другие. Мигель обзавелся друзьями в деловых кругах… Момент был выбран не слишком удачно, потому что страна только начинала приходить в себя после финансового краха 1929 года. Мальчик интересовался антиквариатом, старинными вещами, драгоценностями. Он стал думать о возвращении в процветающую Европу: он хотел отыскать, свои испанские корни. Как-то раз Мигель приехал нас навестить и сообщить новости. Каким-то образом он узнал, что в Стране Басков продается старинный замок моего предка со всем его содержимым. Он посоветовал нам поехать на торги и попытаться приобрести замок. «Соединенные Штаты, — говорил он, — не для вас, никогда вы не будете здесь счастливы. А там вы вернетесь к традициям, возможно, восстановите семейные связи и наладите жизнь настоящих аристократов, которой у вас никогда не будет в этой стране!»

Мой племянник Педро сразу же, без колебаний, загорелся этой идеей. Должна признать, что меня мучили сомнения. Сможем ли мы купить замок? Хватит ли у нас средств? Мигель сказал мне, что на покупку владения хватит одного моего украшения. Кроме того, его друг был знаком с парижским антикваром, пользующимся мировой известностью. Этот антиквар должен был приехать в Биарриц, где мыс ним и познакомились бы… Возможность жить в Европе соблазнила и меня, ведь в Мексику мы вернуться уже не могли. И мы отправились в путь… И Биаррице Мигель представил нам этого Вобрена… Теперь вам все известно!

И донья Луиза сразу же встала, словно охваченная желанием поскорее закончить разговор. Возможно, она уже сожалела о том, что настолько доверилась чужой женщине из вражеского лагеря, но тетушка Амели заранее к этому подготовилась. Разумеется, мексиканка не собиралась рассказывать ей о том, как они заманили Вобрена в ловушку и заставили его не только купить замок со всем его содержимым и преподнести его в подарок вдове, но и сделать предложение ее внучке… Мадам де Соммьер и так уже повезло: от этой непроницаемой женщины она смогла получить ответы на некоторые вопросы.

— Мне остается только поблагодарить вас, мадам, за беседу. Могу ли я осведомиться о здоровье и самочувствии вашей внучки? Она… пришла в себя?

— Если девушка носит фамилию Варгас, она не может так быстро оправиться от публичного оскорбления! Изабелла не выходит из своей комнаты, гордость служит ей щитом. И она молится!

— Это разумно! — одобрила маркиза, едва не спросившая, к которому из богов обращает свои мольбы донья Изабелла.

Дамы обменялись формальными словами прощания, а затем донья Луиза, посчитав, должно быть, что она и так уже слишком много времени уделила своей гостье, вернулась к креслу у камина. Провожать мадам де Соммьер она не стала. В вестибюле маркиза снова увидела Ромуальда. Помогая ей надеть редингот, дворецкий сумел передать записку. Затем он проводил старую даму до автомобиля, открыл перед ней дверцу и помог сесть, ограничившись уважительным «До свидания, госпожа маркиза». Она ответила ему кивком головы и намеком на улыбку. Автомобиль выехал за ворота особняка. Как только он оказался на улице, маркиза зажгла лампочку под потолком, достала записку и с помощью лорнета прочитала: «Около часа ночи приехала машина. Она увезла обе картины Гварди и столик для игры в триктрак [270] из Зеленой гостиной…»

270

Триктрак — старинная игра, состоящая в передвигании по доске шашек соответственно числу очков, выпавших на костях.