Хроника достославных событий, кои произошли при завоевании Гвинеи по приказу инфанта дона Энрики
Шрифт:
Пятая — [что] когда наши враги имеют некоторые сведения о нашей силе и намерениях, мы должны весьма остерегаться вступать в их землю, ибо главное, что должен делать полководец в отношении своих врагов — это скрывать от них свою мощь; ибо противное сему есть не что иное, как погибель его самого и его людей. И посему неизменно приказывал Ганнибал устраивать свои западни с такою изощренностью (sajaria) [248] , что его враги никогда и помыслить не могли, что его мощь была большею, нежели им в настоящее время представлялось [249] .
248
Прим. виконта ди Сантарена (1841). Sajaria. Это слово, действительно присутствующее в кодексе (как мы проверили), как нам кажется, искажено копиистом,
249
Прим. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). См. Ливий, «3-я Декада», кн. XXII, гл. 4-5, 42-6.
Шестая — что мы должны весьма остерегаться быть раскрытыми на берегу, где желаем произвести какую-либо высадку. И пример сему ежедневно являет нам опыт тех, что выводят свои снаряженные корабли в море. И посему я изумляюсь тому Гонсалу ди Синтре (каковой был человеком, много раз плававшим на кораблях армады [250] по приказу своего господина, и побывал в весьма великих делах, как на побережье Гранады, так и по сторону Сеуты), что в такой час не явил он лучшей бдительности.
250
Прим. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). Т. е. королевского флота Португалии; «весьма великие дела, как на побережье Гранады, так и по сторону Сеуты» должны относиться к событиям 1415, 1418 и 1437 годов (см. Предисловие к т. II). Это выражение отсылает нас в особенности к войне на море 1418 года, когда король Гранады направил в помощь африканским мусульманам флот из 74 судов, которым командовал его племянник Мулей Саид, чтобы отбить Сеуту у португальцев. Принц Генрих лично отправился для снятия осады, и гранадский флот, как нам рассказывают, обратился в бегство при подходе европейской эскадры, не рискнув вступить в бой. Тем не менее, вероятно (хотя и не отмечено), что инфанту затем удалось завязать сражение и уничтожить часть гранадской эскадры. Гонсалу ди Синтра, как следует из слов Азурары, мог находиться в этом случае рядом с инфантом.
Седьмая — что ни один человек, не умеющий плавать, не должен пересекать прибывающую воду в земле врагов, иначе как в такое время, чтобы по своем возвращении найти ее убывшей.
И сие, до этого места, я должен был записать для вашего предостережения. И отсюда я желаю продолжить далее мою историю [251] .
ГЛАВА XXIX.
Как Антан Гонсалвиш, Гомиш Пириш и Диегу Афонсу отправились на Золотую реку.
251
Прим. виконта ди Сантарена (1841).Барруш опускал эту главу, которая, тем менее, любопытна, поскольку отражает характер эрудиции автора.
В тот год [1445-й] послал инфант Антана Гонсалвиша — того знатного кавалейру, о коем мы уже говорили, — в одной каравелле, и Гомиша Пириша, королевского патрона (patrao) [судовладельца], в другой. И сей [Гомиш Пириш] отправлялся по велению инфанта дона Педру, каковой в то время управлял королевством от имени короля. И была там также иная каравелла, в каковой отправлялся некий Диегу Афонсу, слуга инфанта дона Энрики. Каковые все вместе отправлялись, дабы увидеть, удастся ли им привести мавров того края к торговым сношениям.
И были переговоры и великие поруки с маврами, коих послал туда инфант, дабы увидеть, могли ли они направить их к спасению с оным притворством. Однако они не смогли ни направить их, ни устроить с ними торговлю, не считая [покупки] одного негра.
И таким образом они вернулись, не сделав ничего более; единственным, кого они привезли, был один старый мавр, каковой по собственной воле пожелал отправиться посмотреть на инфанта, от коего получил большую милость, как того требовала его персона. И затем инфант приказал вернуть его в его землю.
Однако не столько изумляюсь я прибытию сего [мавра], сколько одному эшкудейру, что отправлялся с Антаном Гонсалвишем, звавшемуся Жуан Фернандиш, каковому по собственной воле вздумалось остаться в той земле только для того, чтобы ее осмотреть и привезти новости инфанту, когда бы ему ни довелось возвратиться. И о перемещениях сего эшкудейру и славных его доблестях я оставляю подробный рассказ для другого места [252] .
ГЛАВА XXX.
О
252
Прим. виконта ди Сантарена (1841). Барруш говорит: «Дабы в частности осмотреть вещи той пустыни, кою населяют азенеге, и передать их суть инфанту, утвердившись в [знании] их языка, коим владел, каковой [Жуан Фернандиш] возвратился затем в королевство».
Прим. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). По поводу владения языком азенеге мы можем вспомнить Мартина Фернандиша из гл. XVI.
Дабы дать вам знание о делах, как они произошли, мы расскажем здесь о том, как Нуну Триштан, о коем мы уже говорили в других местах нашей истории, впервые узрел землю негров.
И было так, что когда он был послан в одной каравелле по велению инфанта в те края, то отправился прямиком на те острова, где они [наши] прежде побывали [253] ; каковые [острова] уже совершенно обезлюдели, ибо тамошние жители, ощущая получаемый ими урон, на некоторое время перебрались на иные острова, о коих, как они полагали, противники еще не имели знания.
253
Прим. виконта ди Сантарена (1841). Острова Цапель в большом заливе Аргуина (см. прим. 42 к гл. XX).
— Что ж, коли дело обстоит так, — молвил Нуну Триштан, — что мы не находим на сих островах того, из чего можно составить добычу, то мое желание — продвинуться вперед, сколько смогу, пока не прибуду в землю негров.
— Ибо вам ведомо, — продолжал он, — желание, кое инфант, наш господин, к сему имеет, и мы не можем потратить наше время лучше, нежели содеяв то, о чем ведаем, что сие будет ему более всего по нраву.
Все сказали, что сие было весьма добро, и что его обязанностью было направлять их, ибо они готовы были ко всему, как люди, не имевшие блага иного, нежели милость того господина, что их туда послал
И они продвинулись вперед настолько, что прошли ту землю и узрели иную, весьма отличную от сей первой, — ибо сия была покрыта песком и неплодородна, лишена деревьев, как нечто такое, где отсутствовали воды, другую же [землю] узрели они поросшею многими пальмами и иными деревьями, зелеными и красивыми, и таковы были все равнины [той] земли [254] .
Нуну Триштан приказал спустить на воду свою лодку с намерением сойти на землю, где он узрел людей, кои, казалось, желали говорить с ним по доброй воле; каковой вещи Нуну Триштан был бы весьма рад, коли ярость моря позволила бы его лодке достичь земли; однако волны были велики и, к тому же, опасны, вследствие чего он принужден был вернуться на свой корабль, дабы спастись от неумеренности ветра, каковой был весьма неблагоприятен. Тем не менее, сказал Нуну Триштан, что хотя и был он далеко от того места, где пребывали желавшие говорить с ним, но ясно понял, что они были из числа негров.
254
Прим. виконта ди Сантарена (1841). Сравнивая этот отчет автора с уже цитированными неизданными письмами, мы видим, что Нуну Триштан, вновь осмотрев острова Аргуина, продвинулся вдоль побережья к югу, миновав следующие места: Ilha Branca, R. de S. Joao, G. de Santa Anna, Moutas, Praias, Furna, C. d'Arca, Resgate и Palmar. Последнее место — несомненно, то самое, про которое автор говорит, что его «узрели поросшим многими пальмами».
Понуждаемый таким образом неблагоприятною погодой, Нуну Триштан прибыл со своею каравеллой в окрестности тех островов, где прежде составил свою добычу Лансароти, однако [направился] к материку, где высадился, дабы увидеть, удастся ли ему составить какую-нибудь добычу. И вначале он шел там несколько ночей прежде, нежели смог что-нибудь захватить; пока не довелось ему взять одного мавра, уже преклонных лет, каковой знаками объяснил ему, где находилось селение — оттуда приблизительно в двух лигах. Однако расстояние тем же образом могло быть и большим, ибо вследствие промедления, что выходило у него с составлением добычи, Нуну Триштан равным образом отважился бы и на такое. Однако мавр не смог сказать ему, сколько было жителей в том селении, куда он их таким образом направлял, или вернее будет мне сказать, что они не сумели его о том ни спросить, ни понять [его ответ]; каковая вещь, мне представляется, должна была вселить в них некоторый страх, ибо они не ведали, каково будет число врагов. Но там, где есть избыток желания, совет никогда не находит подлинного рассмотрения.