Хроника двух событий

Дмитрий Нечай

ХРОНИКА ДВУХ СОБЫТИЙ

Шел мелкий дождь. Жозеф стоял на тротуаре, регулярно то подходя к его краю, то отходя, чтобы не быть облитым грязью из луж, обильно покрывавших дорогу и разбрызгиваемых проезжавшими автомашинами.

Прошло уже полчаса, как к этому месту, Жозеф еще раз огляделся, проверяя приметы, именно к этому, должен был подъехать тот, о ком он слышал уже много лет, можно сказать, всю жизнь. Легендарный, один из тех, кто знал то дело не понаслышке.

Дождь усилился. Крупные капли забарабанили по металлическим листам дорожных знаков, раскачиваемых ветром между столбами на перекрестке. И без того промокший костюм Жозефа стал быстро темнеть

на глазах, распухая и становясь тяжелее. Загнутые кверху поля шляпы, сдерживающие в образованном внутри кольце набравшуюся воду, пропитались насквозь и, резко обвиснув справа, вылили за воротник не менее стакана. Недолгое состояние, когда верхняя часть одежды мокрая, а под ней еще сухо, прошло, и чувство прилипающей влажности стало нарастать. Жозеф посмотрел на часы. Даже титанического терпения, которым он запасся, предвидя подобные повороты в отношениях с этим стариком, уже стало не хватать. Опоздать на пять, десять, ну, пусть даже пятнадцать минут, это простительно. Но на полчаса, человеку такого полета, пусть даже и в прошлом, - это уже становилось непонятным. Может, старый хрыч решил подшутить и вовсе не явится. Ну, нет, он нужен, как воздух. Без него в этом деле будет слишком много неясного. Он это знает, чувствует и должен прийти. Хотя, какое ему дело до всего этого, по правде говоря. А может склероз, может вышибло из памяти время встречи?

Жозеф решил подождать еще пять минут и идти звонить. Дождь усиливался с каждой секундой, нависая над улицей сплошной пеленой. Ветер резко ударил в лицо и заставил обернуться к стене здания, обдавая тело струями дождя. Он стал замерзать, как кем-то вдруг включенный механизм, застучали, пронзая дрожью все тело , челюсти. Терпению пришел конец, и Жозеф повернулся к дороге, чтобы стремглав промчаться к телефонному автомату. Занеся ногу для шага, он застыл от неожиданности: у края тротуара, на дороге, прямо около него стояла длинная серебристая машина. Жозеф настороженно сделал к ней два шага, все еще не веря, что столь долгое и мучительное ожидание закончилось небезуспешно. Дверца приоткрылась и, никем не придерживаемая, распахнулась до упора ограничителей. Жозеф облегченно вздохнул. Теперь было ясно, что это за ним. Встряхнув шляпу, он сел в мягкое кресло из замши, хлопнув дверцей, посмотрел на того, кого так долго ждал.

Рассказывая как-то о нем Жозефу, отец говорил: "Этот Шатович - жутко хитрая бестия, и как бы он ни скрывал, на его физиономии сразу это видно".

Жозеф и предположить не мог, что и сейчас, когда он ожидал увидеть стоящего одной ногой в могиле, на лице Шатовича осталась неистребимая маска хитрости.

– Простите, я немного задержался. За книгой заезжал. Выписал год назад, и вот сегодня, на тебе, пожалуйста, приходит извещение. Книга ценная, сто лет ей, почти ровесники мы с ней, - глядя на Жозефа, произнес Шатович. На нем был серый вельветовый пиджак, черные брюки и синяя в клетку рубашка, расстегнутая почти до пояса.

– Вы, если я не ошибаюсь, и есть тот человек, который мне звонил вчера?
– поинтересовался Шатович.

Жозеф сел полубоком и закинул правую ногу на левое колено. В башмаке хлюпнуло.

– Да, это я Жозеф Стенг. Я звонил вам вчера и хотел поговорить по поводу вашей прежней работы. Если конкретней - то меня очень интересуют подробности конференции накануне большой ликвидации.

– Шатович томно взглянул на собеседника. Морщины на его темном лице стали видны отчетливее.

– Я не знаю, знали ли вы, но я на эту тему разговаривать не намерен ни с кем, пусть он даже сам президент. Надоело это вспоминать. Сначала делают, а потом ерундой занимаются, анализ, расследование. Тьфу,

противно, ей-богу.

– Простите, я все это знал и тем не менее прошу вас рассказать мне все, что вам известно. Не потому, что это надо для комиссий или еще кому-нибудь, это нужно мне.

Жозеф слегка обеспокоился пессимизмом старика.

– Поверьте, Если вы расскажете мне, как это было, я имею, что вам сообщить. И пришел я к вам не за информацией, а за советом. Дело только в том, что причину моего визита я могу открыть лишь после вашего рассказа.

Шатович приоткрыл стекло своей дверцы.

– Знать - хотите, говорите - сообщить есть что, а прочитать что-нибудь сами не можете? Или лучше слушать, чем глаза пялить в книги?! Он кашлянул.

– Простите, но вы прекрасно знаете, что об этом нет ни одного правдивого слова ни в одной книге со времен реализации этого проекта, поставив на место правую ногу, сказал Жозеф. Нервный всплеск миновал, и он уже не волновался о том, что старик все ему расскажет, он почему-то был в этом уверен.

– Неужели так ничего и нет?
– удивился Шатович. Его брови приподнялись и слегка сузившиеся глаза с издевкой посмотрели на Жозефа.

– А я думал, вы там у себя в фирмах уже начали шевелить мозгами, наконец. Думал, открыли архивы. Ан нет, решили сделать дело вечного хранения.

– Говоря, вы имеете в виду и меня?
– спросил Жозеф.
– Если да, то я не имею к архивам ни прямого, ни косвенного отношения. А насчет шевеления мозгами, то это закрытая тема не только для печати, но даже для разговоров. Вы, и только вы можете открыть мне все, что было тогда на конференции. Трудно себе это вообразить, но вы - единственный оставшийся из тех, кто там присутствовал, и вы это знаете точно так же, как и то, что ничего об этом не говорилось и не писалось никогда. Я понимаю ваше ко мне отношение. Работаю в крупнейшей фирме, должность не из маленьких и прочее, но все-таки поверьте мне. Поверьте хотя бы из-за того, что я сын вашего лучшего друга, помогавшего вам в ваших делах против акции.

Шатович переменился в лице.

– А что вы знаете о моих делах? Он что-нибудь вам рассказывал?
– его голос слегка задрожал. Было видно, что он испугался.

Жозеф немного пригрелся в теплом салоне, однако сырость одежды по-прежнему не давала ему покоя. Нужно было переодеться и принять что-нибудь согревающее.

– Знаете что, давайте продолжим работу у меня дома. Там и спокойнее и удобнее будет, - предложил Жозеф.
– А что касается того, знаю я о ваших делах или нет, то скажу сразу: отец перед смертью рассказал все, что помнил, но рассказывал только мне. За остальным направил к вам. Вы ведь видели и знаете куда больше. Так что давайте-ка лучше поедем и не тяните время, прошу вас.

Шатович перевел дух и завел машину.

– Поедем мы не к вам. Поедем мы ко мне, - тихо сказал он. Переодеться я вам дам во что, у меня и поговорим. Не пойму только, на кой черт вам это надо?. Ситуация была налицо. Вот черное, а вот белое, всем видно и ясно. Урок, правда, вряд ли из этого извлекли, а так все проще простого.

Жозеф провел руками по блестящим от воды брюкам.

– Да, урок уж точно не извлекли. Ну, что ж, поехали. К вам так к вам, мне все равно.

Машина резко рванула с места, сходу въехав в огромную лужу и подняв с обеих сторон веера воды. Жозеф посмотрел на Шатовича. Сосредоточенно строгое выражение, никаких эмоций - Шатович думал. Автоматически отработанные энергичные движения свидетельствовали о том, что, несмотря на свой более чем преклонный возраст, старик в прекрасной форме. Он неплохо сложен, да и сил еще было предостаточно.