Хроника гениального сыщика
Шрифт:
Песня закончилась.
Салямский вытер слезы ресторанной салфеткой.
– Какие люди были, блин?! – произнес тоненько.
– Предлагаю всем выпить стоя за моего земляка. За товарища Сталина! – поднял рюмку Заруб Махмутович.
– Нет, – нахмурился Салямский. – Мы лучше стоя выпьем за сегодняшнюю вертикаль.
– Как же здесь хорошо! – одернула короткую юбку Елена, ястребиным взглядом скользнув по ширинке Салямского.
С экрана же полилась новая песня:
ЗаботаПесню эту за столом исполнили вяло. О Сталине с яростью, а тут по инерции.
К моему уху склонился Салямский:
– Меня больше всего волнует этот шкаф. Как туда попадают бабки – выше моего разумения.
– Может, ночью подкладывает курьер из Газпрома? – предположил я.
– Так ведь деньги появляются, если только я открою.
– Ну да…
– Мистика! Будто зайца достаю из пустого коробка за уши. И фокусником каждый раз оказываюсь именно я.
– Вы бы радовались! – усмехнулся Рябов.
– Да я же с ума схожу от этого шкафа. Может, именно поэтому перманентно впадаю в детство. Требую себя купать в корыте. Теребить петушок. Так хочется спрятаться от этого кошмара за материнской доброй юбкой.
– А почему вас позвали в Газпром? – сыскарь навалил себе в тарелку салат из манго и авокадо.
– Я же троюродный племянник Алексея Мюллера. Как-то поздравил его с Днем России открыткой, он позвал. Дал хлебное место.
– А до этого кем вы работали? – подцепил я вилкой кусок крокодильего мяса. Разжевал. Ничего… Вроде куриного.
– Учителем пения в тюремной школе. На Колыме.
– Какой счастливый зигзаг судьбы! – ковырялся Рябов в зубах балабановской спичкой.
Салямский передал метрдотелю визитку с заказом песни.
Метр с уважением склонил набриолиненный пробор головы.
На экране вновь возник хор Российской Армии.
Артиллеристы, Сталин дал приказ!
Артиллеристы, зовет Отчизна нас…
– Все танцевать! – с властным выражением лица встал Салямский.
Вопреки музыкальному посылу Заруб Махмутович пошел по кругу в национальном танце, эдаким грузинским соколом.
Галя и Лена выступили на хрустальный пяточек танцпола лебедушками. Черная лебедушка и белая. Ведьмы ли они? Вряд ли…
Салямский танцевал сомнабулически, еле передвигая ногами. Похож был на обрусевшего пингвина, толстого и манерного.
Я тоже было ринулся к пяточку, да Рябов придержал меня за полу пиджака:
– Не дергайтесь!
На словах «Из тысяч грозных батарей, за слезы наших матерей, за нашу Родину – огонь! Огонь!» в зал
Рябов схватился за кобуру потайного браунинга:
– Это же уволенная! Зоя Шнырь!
– Вижу…
Зоя громко запела:
– За слезы наших матерей, за нашу Родину – огонь! Огонь!
И выстрелила в хрустальный танцпол.
Ансамбль «Вертикаль», точнее, его круг избранных, с грохотом провалился в водную стихию, к резвящимся аллигаторам.
Вода сразу стала бурой от крови.
Как потом папарацци выяснили, именно сегодня был день ежемесячной кормежки.
Глава 63
Корона из эбонита
За полночь раздался телефонный звонок.
Хорошо знакомый, почти родной голос вызвал усиленное сердцебиение и противную сухость во рту.
– Это президент России, Юрий Абрамкин. Извините, что поздно. Бессонница.
– О чем речь?! – вытянулся я в семейных трусах по стойке «смирно».
– Завтра поутру загляните ко мне с Рябовым. Есть приватный разговор.
– Хоть намекните о чем? – пробормотал я.
– В кладовке отрыл эбонитовую корону. Что-то с ней не так. Точнее, со мной в ней.
Ровно в 9.00, под тяжеловесный бой курантов Спасской башни мы оказались в Кремле. Охранники уже были оповещены и встретили нас чуть ли не земными поклонами.
– Зачем он вызвал именно нас? – зябко запахнулся полой клетчатого макинтоша Рябов.
– Если мучит бессонница, пусть вызывает штатного психоаналитика, – поддержал я посыл.
– Он говорил о какой-то короне, – напомнил инспектор. – Из эбонита.
– Ах, да!
Президент РФ вышел к нам в белоснежном банном халате, в лыжной шапке с жаккардовым рисунком (неистово куда-то бегут олени). Криво усмехнулся:
– Прошу извинить за наряд.
– Мы не денди… – сощурился Рябов, хотя именно дендизм являлся его резкой отличительной чертой.
Абрамкин сам налил нам по чашечке арабского кофе. Поставил в хрустальном блюде овсяные тосты.
– Мы ждем подробности? – прихлебнул я.
– Вот! – президент сорвал лыжную шапку.
Под ней оказалась корона.
Рябов по-лошадиному дернул головой:
– Налицо мания грандиоза.
– Не спешите с выводами, – посуровел Абрамкин. – Понимаете ли, с возрастом я становлюсь сентиментальным. Залез в кладовку, в поисках детских игрушек. Ну там, плюшевый мишка, заяц с барабаном, двугорбый верблюд… А нашел это. Справился у кремлевского завхоза. Говорит, что не по каким ведомостям она не проходит. Сделал экспертизу. XV-го века штучка! Из эбонита… То бишь, из вулканизированного каучука с большим содержанием серы.