Хроника либеральной революции

Мороз Олег Павлович

На генералов, я видел, план Захарова уже подействовал — они слушали безропотно, раскрыв рот. Никто о столь решительных, радикальных действиях и не помышлял. У меня сложилось впечатление, что каждый из них думал лишь об одном — как оправдать собственное бездействие.

Борис Николаевич спросил штаб:

— Согласны? Будут у кого-нибудь замечания?

Привычная тишина.

Решение о штурме приняли, и президент сказал:

— Все, в семь утра прибудут танки, тогда и начинайте.

Тут подал голос Грачев:

— Борис Николаевич, я соглашусь участвовать в операции по захвату Белого дома только в том случае, если у меня будет ваше письменное

распоряжение.

Опять возникла напряженная тишина. У шефа появился недобрый огонек в глазах. Он молча встал и направился к двери. Около порога остановился и подчеркнуто холодно посмотрел на «лучшего министра обороны всех времен». Затем тихо произнес:

Я вам пришлю нарочным письменный приказ.

Вернувшись в Кремль, тотчас приказал Илюшину подготовить документ. Подписал его и фельдсвязью отослал Грачеву».

Совещание на Арбате закончилось в четвертом часу ночи…

У Ивана Иванова описание встречи в Минобороны (сам он там, естественно, не был, отталкивался от чьих-то рассказов) несколько иное, хотя и похожее:

«…На ночном Совете безопасности присутствовали менее 20 человек. В первые полтора часа заседало и того меньше — Грачев и шесть его гостей из Кремля.

…Основная проблема была в том, чтобы уломать Грачева на применение армии для расстрела парламента без письменного приказа или распоряжения Ельцина… Около часа Павел Сергеевич отказывался без письменного приказа Ельцина выводить на штурм Дома Советов войска, потребовав от Ельцина при нем подписать соответствующий указ. На оперативно подготовленный и протянутый экс-президенту на подпись проект указа Ельцин просто не прореагировал и каким-то непонятным образом вскоре смог уломать Грачева…

При обсуждении вопроса о способе взятия Дома Советов со стороны одной высокопоставленной персоны прозвучал вопрос: «Что делать?». Возникла тягостная пауза, поскольку никто никаких предложений не делал. Молчание нарушил Коржаков, сообщив, что план штурма есть у оперативного дежурного из Службы безопасности — Захарова, прибывшего в группе личной охраны Ельцина. Капитан 1-го ранга Геннадий Иванович Захаров… бодро предложил либо силами спецподразделений… ночью взять штурмом наш «начальствующий» блок (24-й подъезд) и апартаменты Хасбулатова, упирая на то, что главное — любым путем ликвидировать спикера и вице-президента, либо на рассвете начать танковый и ракетный (с вертолетов) обстрел Дома Советов.

Идея с танками Ельцину понравилась.

Ближе к 3-00, когда Грачев уже окончательно сломался, в его кабинет на Совет безопасности стали поодиночке приглашать армейских офицеров. Первым вызвали командира 119-го Нарофоминского парашютно-десантного полка В. Задачу полку ставили отдельно от всех, но его тщеславный командир по выходе из приемной ее быстро всем растрепал: «Блокировать подходы к зданию!»… Следующим вызвали командира Таманской, и легендарной дивизии была поставлена «боевая» задача: «Танки на марш к Белому дому». После них на Совет безопасности были приглашены все томившиеся в прокуренном холле старшие подразделений армейских группировок и отдельные их руководители…

Черномырдин… сказал, что пора со всем этим кончать и что Министерству обороны надо спланировать и провести войсковую операцию по захвату Белого дома.

Следом встал Грачев и, сообщив, что планирование операции возлагается на Кондратьева (первый замминистра обороны. — О.М.), тут же сам стал ставить задачи: милиция… численностью в две тысяч человек с применением спецсредств оттесняет толпу от Белого дома; рота

танков делает по одному выстрелу из орудий (125-мм!) не ниже пятого этажа; 119-й полк блокирует подходы к зданию; батальон спецназа обеспечивает вход в здание штурмующих подразделений «Альфа» и «Вымпел»; БТРы подходят к окнам первого этажа (прикрывают штурмующие подразделения); начало операции — в 6-00.

Грачев высказал уверенность, что достаточно будет сделать пару выстрелов из танков, как люди начнут выходить и сдаваться, на что многие офицеры мрачно хмыкали, что так, мол, они тебе и выйдут… Фактически было приказано разработать план войсковой операции за совершенно нереальный срок — 1 час 20 минут…

Заседание закончилось в 3 часа 40 минут… Сразу по окончании СБ Ельцин отбыл в Кремль. С СБ все офицеры прошли в кабинет Кондратьева, где готовился проект приказа, распределялись позывные и вырабатывался план операции. В 5-00 все еще были в кабинете, и план операции не был готов. К тому же неожиданно выяснилось, что ни у кого из командиров частей не было карты Белого дома. Словом, типичная армейская бестолковщина».

Вот так описывается это ночное совещание… Как видим, оба автора упоминают, что Грачев требовал письменного приказа на штурм Белого дома… В действительности, дело, конечно, заключалось не в формальной бумаге, а в том, что министр обороны вообще колебался, следует ли принимать сторону Кремля или лучше уклониться от этого, переждать, посмотреть, как будут развиваться события. В качестве главного аргумента, почему он не жаждет поскорее привести в действие подчиненные ему войска, у него был принцип нейтралитета армии, который не раз провозглашался самим Ельциным. В конце концов, президенту удалось уломать министра, окончательно привлечь его на свою сторону — и это было главным результатом того ночного действа. Остальное — детали.

Из-за чего произошел перелом в настроении Грачева? Почему он перестал наконец колебаться и реально — не на словах — принял сторону Ельцина (не письменный же приказ президента в самом деле все тут решил!)? Полагаю, ключевую роль здесь сыграли вести, полученные им из Останкина, — то, что внутренние войска без всяких колебаний и сомнений отбросили макашовцев от телецентра, не дали его захватить. Прояви они слабость, отдай телевидение в руки мятежников, позволь им выйти в эфир уже не с манифестами и воззваниями, а с известием о своей полной победе, — и все крутанулось бы в обратную сторону… В лучшем случае, армия так и осталась бы «нейтральной», в худшем… Известно, что в худшем.

Так что ключевую роль в подавлении октябрьского мятежа, без сомнения, сыграли внутренние войска. Недаром же министру внутренних дел — единственному из всех силовиков — Ельцин по итогам октябрьских событий присвоил звание Героя России. Неизвестно, правда, заслужил ли лично Ерин эту награду, но если считать, что таким способом была отмечена особая заслуга подчиненных ему частей, — все тут сделано правильно.

И еще вопрос: что было бы, если б силовые структуры, включая армию, так и остались пассивными, каким они были в течение первых часов после начала вооруженного мятежа? Гайдар считал: если к утру 4 октября эта пассивность сохранится, единственным выходом из положения будет — раздать оружие дружинникам и действовать своими силами. Оружие предполагалось взять со складов гражданской обороны — около восьми вечера 3 октября Гайдар дал поручение председателю Комитета по чрезвычайным ситуациям Сергею Шойгу срочно подготовить к выдаче тысячу автоматов с боекомплектом.