Хроника одного путешествия или повесть о первом луноходе
Шрифт:
Мы всматриваемся в экран и ждем чуда. Уж так устроен человек: среди нагромождения камней, темных пятен кратеров, лунных косогоров, кажется, вот-вот что-то появится… Что именно, сказать трудно, но ожидание чуда не проходит…
— Видите камень, — один из ученых показывает на угол экрана, — представьте, вдруг отходит он в сторону и из глубины вылезает селенит…
Мы дружно смеемся.
— …Мы ждем чуда, — уже серьезно добавляет ученый, — а оно свершается на наших глазах. Луноход — это чудо науки и техники. Смотрите, он словно живой. Умный, послушный, очень внимательный — ничего интересного не пропускает.
Д'Артаньян из Воронежа
— Это граница кратера, до нее метров шесть, — говорит Саша.
На телеэкране вижу темную полосу.
— Первая — вперед! — приказывает командир экипажа.
— Есть движение! — сразу же докладывают телеметристы. Через несколько секунд они сообщают по громкой связи вновь: — Есть ток! Все в норме… Есть стоп!
Картинка на экране качнулась, край кратера стремительно «перелетел» ближе. Луноход остановился на краю лунной воронки.
— Изящный кратерок, — заметил Базилевский. Я удивленно взглянул на него: откуда эта вольность в. терминологии? Мы уже привыкли, что на заседаниях оперативно-технического руководства единственный человек, который докладывает сухо, сдержанно и сжато, — Александр Базилевокий. Иногда он выглядит педантом. И кажется, это ему даже нравится…
— …метров пять глубина, — продолжает Саша, — вот бы забраться туда…
У него неудержимая страсть «лазить» по кратерам. Впрочем, это понятно: лунные кратеры — история естественного спутника Земли. Многие миллионы лет назад образовались они, и так как нет в Море Дождей ни дождей, ни ветра, которые так неузнаваемо изменили земные пейзажи, на протяжении столь длительного времени лунные воронки сохранили свою первозданность.
Для ученого Луна — «геологический рай», прекрасный подарок природы, которая словно остановила бег времени, чтобы Саша Базилевский и его коллеги могли разобраться, что же было тогда, когда еще на Земле даже не было ничего живого…
Мертвый, жестокий лунный мир, испепеленный жарким Солнцем и холодом космоса, кажется Базилевскому настолько прекрасным, что он забывает о своем педантизме и слегка подчеркиваемой сухости.
Честно говоря, эта особенность характера Саши была мне неизвестна, хотя познакомились мы два года назад. Вместе ездили во Францию в составе группы научных сотрудников Института космических исследований Академии наук СССР.
За две недели мы многое узнали друг о друге. В таких поездках люди сходятся быстро, ведь с завтрака до поздней ночи вместе. Веселых компаний Саша не сторонился, хотя и не был заводилой, поддерживал удачную шутку, участвовал в розыгрышах, неизбежно возникающих среди молодых людей, когда их собирается около двух десятков. Короче говоря, я никогда не думал, что Саша Базилевский может быть «сухарем».
Постепенно я понял причину этой перемены — здесь Саша как бы сожалел о своей молодости. Сразу после посадки «Лунохода-1» на поверхность Луны в Центре дальней космической связи собрались крупнейшие ученые и конструкторы, Герои Социалистического Труда, лауреаты Ленинской премии. Вскоре приехал президент Академии наук СССР М. В. Келдыш, академики М. Д. Миллионщиков, А. П. Виноградов и другие.
На заседании Госкомиссии выступают Главный конструктор «Лунохода-1»,
— Автоматическая станция «Луна-17» совершила посадку на склоне кратера, который по морфологической классификации относится к классу…
Саша произносит фразы отрывисто, чуть-чуть с вызовом. Говорят, так читал стихи Маяковский: он словно вызывал присутствующих к спору.
Дискуссия разгорелась моментально. Вопросы посыпались один за другим:
— Ваши прогнозы на начало движения?
— Далеко ли до мыса Гераклид?
— Характерен ли район посадки для Моря Дождей в целом? 1
— Насколько вероятны россыпи камней на склоне кратера?
— Через сколько метров будут встречаться опасные для машины препятствия?
Саша отвечал, спорил, соглашался, возражал. В поединке вопросов и ответов чувствовалось уважение к мнению молодого ученого. В эти минуты не играло роли, кто какой пост занимает и у кого какое научное звание или степень, — разговаривали ученые, они обсуждали, какие эксперименты надо провести, чтобы еще не познанное сегодня стало известным завтра.
После заседания я беседовал с Александром Павловичем Виноградовым. О Саше Базилевском выдающийся советский ученый сказал коротко:
— Из него уже получился настоящий исследователь.
Такую оценку из уст академика Виноградова услышишь нечасто.
Саша заслужил ее, и не только своим талантом. Талант есть у многих, но далеко не все находят ему применение, потому что осуществление мечты иногда разбивается о преграды, поставленные жизнью. Необходимы мужество, самоотверженность.
Базилевский мечтал стать геологом, точнее — космическим геологом.
— Я появился в Москве в 1959 году, — рассказывал Саша, — приехал из Воронежа, чтобы завоевать столицу, подобно д'Артаньяну.
Он сразу же с вокзала направился в Московский университет. Друзья отговаривали, мол, конкурс велик, в геологоразведочном поменьше, а в МВТУ вообще меньше двух человек на место… Саша не слушал никого, он был достаточно упрям, а об МГУ мечтал уже класса с шестого.
В университете он стал геологом, а затем с рюкзаком за плечами отправился мерить шагами родную планету. Пять месяцев работал в экспедициях, шесть обрабатывал данные, составлял карты. Вскоре он стал хорошим геологом-практиком, и никто не думал, что однажды он резко шагнет в сторону.
«Министром геологии, конечно, стать заманчиво, — отшучивался он, — но мне всегда казалось, что в науке могу принести больше пользы».
И вновь МГУ радушно принял Сашу Базилевского. На этот раз уже в качестве аспиранта кафедры геохимии. Саша сделал второй шаг к Луне. Его научным руководителем стал академик А. П. Виноградов.
Далее события развивались по классической схеме: аспирантура — самостоятельные исследования — защита кандидатской диссертации — институт Академии наук.
Вскоре Базилевский становится руководителем группы. У него в подчинении несколько молодых ребят. Двое из них уже прошли школу практики — они поработали в экспедициях, один пришел в лабораторию сразу после института.