Хроника отложенного взрыва
Шрифт:
— Это еще ни о чем не говорит, — заметил Михальский.
— Вот доказательства. — Самойлов извлек из папки сложенный вчетверо лист.
— Что это?
— Когда арестовали Вощевоза, нам пришло следственное поручение из Генпрокуратуры: установить лиц, которым он продавал взрывчатку. Мы переадресовали на Пречистенку, так как Анатолий Борисович забрал дело себе. Оттуда пришел ответ. Читаю:
«Оперативно-розыскными мероприятиями установлено, что полковник Александр Вощевоз под давлением вступил в контакт с представителями так называемой солнцевской преступной группировки. Лидер преступной группы — Георгий Акифьев, известный как криминальный авторитет
— Почему вы не передали этот ответ следователю?
— Я созвонился с ним. Сказал: так и так. Он ответил: высылать это не надо. Лучше написать: «В ходе оперативно-розыскных мероприятий выяснить не представляется возможным». Что я и сделал.
— Я не понимаю, почему Ермаков лично внедрялся в банду?
— Времени на подготовку операции было немного. А у Ермакова оказалась готовая легенда и кое-какие связи. Я потом случайно узнал, что после курсов в Новосибирске он, выполняя спецзадание, был внедрен в тюрьму под видом осужденного. Так что у него почти все было готово. Конечно, это большой риск, но Анатолий Борисович не самый трусливый человек. Дело-то важное.
— Почему же тогда посадили Вощевоза? Почему Ермаков позволил?
— Не знаю. — Петр развел руками. — Здесь какая-то тайна. У меня есть догадка, почему Анатолий Борисыч не защитил Александра. Вот любопытная заметка попала мне на глаза…
Он достал из палки почти истлевшую газетную вырезку. На полях было написано: «Доводы и факты», 27 октября 1994 года.
Любопытную версию убийства Белугина конфиденциально предложили «ДиФ» люди из ФСК.
Как же попал к журналисту этот чемодан-убийца? В тот трагический день он должен был получить в таком же «дипломате» компрометирующие ГРУ документы, собранные спецслужбой… По данным источника, эти документы должен был передать некий капитан 1 ранга, курирующий Центральный военный округ. Однако каперанга вычислили. И когда Белугин пришел в камеру хранения Казанского вокзала, в условной ячейке уже лежал замененный «дипломат» — не с документами, а с бомбой.
Взрыв, унесший жизнь журналиста, сработал и против каперанга, который не по своей вине оказался виновником трагедии, и теперь он вынужден писать бесконечные объяснительные.
— Прочитали? — поинтересовался Петр у Яцека.
— Очень любопытно.
— Да, — подтвердил Самойлов. — Вот что я думаю: убийство Белугина — большая политика. Кто-то использовал втемную и его, и Ермакова. Сам Анатолий Борисович тут ни при чем. Так что давайте поворачивать наш с вами сюжет как-нибудь по-другому.
Глава 13
В темной комнате, бывшей когда-то фотолабораторией, сидели два человека. Они изучали схемы и графики. На веревке висели фотографии Гольцова и Михальского. В раковине валялись пустые бутылки из-под пива. Стол покрывала серая простыня, на которой пропечатано: «ХОЗУ КГБ СССР».
Изредка молодые мужчины поглядывали на телефон с определителем номера, висевший на стене рядом с древним разворотом из «Плейбоя» — девушка марта черт знает какого года.
Телефон
Впрочем, голос в телефоне мог сказать и другое: «Наведите порядок там у себя и дуйте ко мне». Это означало, что операция отменяется. И потому мужчины поглядывали на телефон как на неведомого зверя, от которого неизвестно чего ожидать.
1994 год, апрель.
— Вот кретин! — Полуяхтов отбросил от себя газету.
Несколько секунд он сидел в кресле и качал головой. Рядом, чуть согнувшись в поясе, словно хороший официант, стоял пресс-секретарь Службы безопасности президента.
— Спасибо, идите. — Генерал небрежно махнул рукой.
Пресс-секретарь неслышно исчез, оставив после себя запах туалетной воды от «Кристиан Диор».
В газете было интервью Павла Ткачева, вернувшегося с оружейной выставки в Абу-Даби. Бурную реакцию вызвали несколько фраз из разглагольствований министра обороны:
«Меня шах Арабских Эмиратов к себе туда, на островок через пустыню, пригласил. И говорит: «Дорогой, вот спасибо, что ты приехал, я хочу купить у вас оружие». Я говорю: «Я для этого приехал, вот выставка». «Да, — говорит, — эта выставка! Вот список вы мне дадите, танки там, пулеметы. Вот вам четыре миллиарда. Есть место в самолете? Погрузите туда сейчас деньги, я вам верю, оружие пришлете позже по списку». Я говорю: «Вы что, я не продаю… я способствую продаже… и подсказываю нашим соответствующим эмвээсам и прочим госвооружениям». Он же продолжает просить: «Пришли мне танки». А я не могу и как дурак сижу. Это рынок, надо уметь на нем работать. А те, кому положено, мух не ловят. В итоге страна теряет миллиарды долларов!»
Ткачев рассказал то, что широкой публике знать было не положено. Чем поставил в неудобное положение потенциальных клиентов — арабских шейхов. Мало того что он представил их дикарями, размахивающими деньгами и не признающими международных норм. Так еще и фактически натравил на них американцев, которые под предлогом соблюдения законов сделают все, чтобы шейхи не покупали оружие в России, а покупали в США.
Реакция на интервью министра обороны пришла через день. Послы стран Персидского залива потребовали встречи с министром иностранных дел России. Поскольку тот был в отъезде, отдуваться пришлось его заместителю. Ему и передали ноту протеста.
В тот же день посол Объединенных Арабских Эмиратов вторично пожаловал в МИД и официально заявил, что приглашенный на празднование Дня Победы начальник Генерального штаба ОАЭ в Москву не прибудет. А правительство Эмиратов решило приостановить выполнение договоренностей о поставках российского оружия до тех пор, пока министр обороны РФ не принесет извинения руководству и народу Объединенных Арабских Эмиратов.
Узнав об этом, Полуяхтов так ругался, как не смог бы ни один грузчик.
— Кто послал этого кретина?! — заключил свою пятиэтажную тираду генерал. И это были самые мягкие слова в так и не услышанном никем монологе.
Хотя «кто послал этого кретина», Полуяхтов прекрасно знал. Это был президент России. Личный друг министра обороны.
Павел Ткачев взлетел благодаря развалу СССР. Он был командиром дивизии. Очень толковым командиром. Звезду Героя в Афганистане он получил заслуженно, потому что воевал с минимальными потерями. Кто-то заметил, что, когда Ткачев уезжал из Афганистана, плакала даже полковая овчарка.