Хроника пикирующего аппаратчика
Шрифт:
После обеда Наиль работал с нами. Когда я поднял мешок со старым клеем, чтоб завалить его в уже полный кузов, мешок лопнул, и вся эта дрянь вывалилась на меня. Лёха думал, что я не вижу, как он сразу достал телефон и начал снимать. Ленар хохотал, помогая отряхивать меня. Хоть на этом спасибо. А вечером мы с Наилем пошли к моему отцу.
СТУДЕНТЫ.
(Айрат)
Сегодня трезвые ходим, денег особо нет на кармашках. Есть время понаблюдать за студентами. Странные они всё-таки,
– Холодает, собака! – Ленар поёжился. Лёха теплее укутался в телогрейку.
–Сходи за телогрейкой, хули.
– И то правда, – он вышел со склада. Тут уже возился Рачок. Он разогнулся и поздоровался. Приветливо улыбнулся усатым, полнощёким лицом. Крепкий мужичок, представитель несметного полчища быстро сокращаемых теперь слесарей.
– Вот эти работают, их в 119-ый, – он показал на шесть моторов под стеллажом.
– А вот этот сломанный… Сломанный, – это сказал Песчанка, слесарь-тень. Седой как лунь, маленький, добрый старичок, – Его выкинуть надо… Куда ещё… Выкинуть… – пробормотал с сожалением, глядя на ржавый металл, как на чумного ребёнка.
Студенты берут ремни, стягивают какую-нибудь торчащую деталь из мотора (иногда даже нос соглядатая) и тащат к трактору. К нам присоединяется Петрушка, очередной слесарь. Дурак дураком.
Пыль повсюду. Когда мы умываемся после работы, сморкаемся в руку, чтобы посмотреть, насколько далеко пыль зашла в своих невидимых атаках.
Через пятнадцать минут закидываем все моторы.
Трактор с потрескавшимся от быта водителем по прозвищу Квадрат заводится и везёт тяжёлый груз на 119-ый склад. У нас два водителя тракторов – Юра да Квадрат. Я смотрю вдаль. Рядом с цехом стоят вагоны. Они крытые. Толщина их стен неимоверна. Наверно это стабфонд государства, в котором мы проживаем. Тут вообще всё тяжёлое и толстостенное. На металле раньше не экономили. В 90-м цеху есть цельнометаллический корпус, толщина стенки которого составляет сантиметров десять. Габариты корпуса – метра два на полтора. Высота – полметра. Он залит бетоном. Для чего это чудовище стоит в цеху, никто не знает; скорее всего его сделали, чтобы выпрямлять на нём гвозди. Даже учитывая, что и на гвоздях раньше не экономили, и незачем их было выпрямлять, это единственная приемлемая версия. Студенты назвали его Али.
119-ое здание представляет из себя дощатый невысокий ангар, довольно протяжённый с натыканными через каждые метров десять двустворчатыми дверями, на них висят амбарные замки. Внутри пыли ещё больше, чем «на клею». Вдобавок тут тусклый свет. Такой тусклый, что не видно, что происходит в конце помещения.
Первым делом на глаза попадаются, конечно же, трубы. Они лежат посередине цеха аккуратной горой, как мертвые солдаты, красноречиво показывая, что время, когда они были нужны и выполняли свои функции, обогащая империю, безвозвратно прошло. Теперь пьяные охранники лениво сторожат эти останки, чтобы пьяные воришки их лениво не украли.
За этими трубами стоят стеллажи с задвижками для труб, вдалеке, как мертвый динозавр, виднеется развалившийся трактор и куча двигателей. Привезённые нами двигатели присоединяются к своим умирающим сородичам. Вытаскивая очередную деталь, думаю, что мы запросто можем переквалифицироваться в завод по «изготовлению» труб. Мы бы продавали их по всей стране года два, ничего больше не производя. Любого
Петрушка ещё громче загоготал. Если его переодеть в скомороха, то, не изменяя своего поведения, жил бы он при каком-нибудь сказочном царе припеваючи.
Ленар пальцем показывает на задвижку-вентиль. Им оказывается на редкость агрессивный соглядатай. Лёха берет его за нос, с трудом раскручивает и швыряет в угол. Ленар строго глядит:
– Не шути с ними. А то на нас кара может обрушиться.
Мы пообедали. Сидим вместе со студентами, они тоже читают, периодически переговариваясь:
– Генон говорит, что в исламской инициации ни один настоящий суфий не может открыто называть себя этим именем.
– Суфием? – Лёха отрывается от автомобильного журнала.
– Да.
–А я скажу Генону, что мы утопаем в антиреальности, тем самым превосходя саму реальность по уровню развития в ней. Угадывая и постигая какую-то истину в антиреальности, мы, считай, неосознанно, но подсознательно узнаём обратную сторону этой истины, приходящейся на реальность.
– Надо бы систематизировать эти знания, – подумав, говорит Ленар. Оба усмехаются: попробуй систематизируй!
Мы с Наилем переглядываемся.
– Ебать у вас разговорчики,– затягивается трезвый Наиль, глядя на них.
После обеда идём копать соль. Мы наткнулись на её залежи прямо посреди 119-го. Она дожидалась нас под нагромождением деталей, как зловещая руда дожидалась бы наивных шахтеров в каком-нибудь кислотном мультфильме. В итоге нас ждут десять гигантских прорезиненных мешков с вредным ацетатом. Их надо перефасовать в обычные мешки и увезти на мусорку. Конечно, можно их прицепить к трактору или вывезти на погрузчике, но надо же и нас чем-то занять.
Соль промокшая – тяжело кидать. Стоит едкая вонь, но за противогазами идти лень, и в них тяжело работать. Через час мы успеваем расфасовать два мешка, и вдруг отключается свет. Петрушка хохочет: «Щас металл будем пиздить! Ха-ха-хо-ой!»
За всё время его работы он украл невероятное количество металла с Завода.
Мы ставим в известность начальство и находим электриков. Приходят Рачок и Грач. Теневой электрик завода. Они тоскливо оглядывают помещение:
– Не, сегодня не получится сделать.
– Ладно, тогда мы пошли.
Довольный Наиль деловито закрывает дверь, и мы уходим.
На следующий день нас уже с утра припахали. Надо было расчистить склад для будущих партий клея. Опять трубы, задвижки, двигатели, вентиляционные отводы, пыль. Строгая Северная не отходила от нас ни на шаг, а Наиль вроде с утра вмазанный, оправдывая себя перед Северной, работал за двоих. Петрушка шёл ему на помощь, а Наиль тихо ему сказал:
– Это тебе не цветмет пиздить.
– Ахо-хо-хо-ойбля!! – искренне смеялся Петрушка на весь цех.