Хроника расстрелянных островов
Шрифт:
К Вормси подходили в полночь. Овсянников пытался подвести свой катер к маленькому деревянному пирсу. Но поди разберись, где он тут. Не видно ни зги. Показался кончик серпа лупы на грязном небе и тут же пропал. Но этого уже было достаточно, чтобы сориентироваться: они в сотне метров от берега, вон там слева — пирс, который заметил и командир катера главный старшина Агапов. Не успел КМТЩ развернуться, как в воздухе повисли осветительные ракеты. Все шесть советских катеров стали видны как на ладони, и по ним с острова застрочили пулеметы.
— Только
При свете ракет катера ринулись к острову. С их палуб вели отсечный огонь все пулеметы.
— Стоп! — подал Агапов команду в машинное отделение. Дальше подходить было опасно: кругом торчали камни.
— В воду, ребята! В воду! — подталкивал красноармейцев штурмовой группы Овсянников.
Под прикрытием пулеметного огня с катеров штурмовая группа ухватилась за берег и стала продвигаться к маяку. В густо-синее, размытое облаками окно выглянул серп луны и осветил поле боя.
— Горбунов, снимай свой «максим» и крой на берег, — приказал Овсянников. — Видишь ту огневую точку справа?
— Вижу, — ответил Николай Горбунов.
— Пока она не замолчит, нашим не пробиться к маяку. Заткни-ка ей глотку.
— Понял, товарищ командир!
— А в помощники бери себе краснофлотца Долгих…
Николай Горбунов и Долгих сняли с тумбы тяжелый пулемет и прыгнули за борт. Глубина оказалась небольшой, и все же под тяжестью пулемета пришлось окунуться в холодную воду с головой.
Моряки выбрались на усеянный скользкими валунами берег и, разбивая в кровь закоченевшие пальцы об острые выступы камней, поползли вверх на скалистый выступ. С его вершины хорошо была видна вражеская огневая точка; из нее сыпались гаснущие в темноте, раскаленные добела угольки, преграждая с фланга проход к маяку штурмовой группе.
— Скорее, скорее, Миша! — торопил Горбунов своего помощника. Не так-то просто оказалось установить на выступе станковый пулемет и зарядить его. Горбунову показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он приник к прицелу и нажал окровавленными пальцами на гашетку. Вражеский пулемет, словно захлебнувшись, замолчал. Потом его раскаленные угольки вновь полетели, но уже в сторону советских пулеметчиков. Пули гулко ударялись о камни и со звоном рикошетировали.
Штурмовая группа поднялась из-за спасительных валунов и с криком «ура!» ринулась в атаку, прорываясь к маяку. От маяка тоже донеслось «ура!». Окруженные моонзундцы ударили в спину немцам и пошли на сближение с десантом. Крики, стрельба, взрывы мин огласили ночной остров. Моонзундцы разорвали кольцо и соединились с десантом в пятидесяти метрах от маяка.
Началась спешная эвакуация тяжелораненых на катера.
Николай Горбунов короткими очередями обстреливал вражескую огневую точку. Наконец немецкий пулемет замолчал.
— Так-то вот! Знай балтийских моряков, фашист! — проговорил Горбунов, приободряя друга, дрожащего в мокрой одежде от холода. Вначале в горячке боя они забыли обо всем,
Справа неожиданно раздались автоматные очереди.
— Немцы, Коля! — воскликнул Долгих. — Обходят нас…
— Не уйдем с этого места, пока все не сядут на катера, — стиснув зубы, сказал Горбунов и снова дал очередь.
На вторую очередь патронов уже не хватило.
— У-у… черт… кончились, — выругался он, соображая, что делать. — Придется на катер за лентами идти…
— Подожди, Коля, есть задумка. — Долгих перевалил за вершину скалы и скрылся в темноте.
— Ты куда?
— Я сейчас… — донеслось снизу. Вернулся Долгих минут через десять.
— Вот, — переводя дух от быстрого бега, показал он на трофейный ручной пулемет. — Позаимствовал…
— Ну и силен ты, чертяка! — похвалил Горбунов. — Где взял-то?
— Там, — кивнул Долгих в сторону молчавшей вражеской огневой точки. — Здорово ты их из своего «максима». Всех уложил.
Он установил немецкий пулемет, лег за него и навел в сторону доносившихся автоматных очередей.
— Не стреляет, гад! — выругался Долгих. — Видно, зря ходил!
— Предохранитель спусти, — подсказал Горбунов.
Трофейный пулемет забился в цепких руках Долгих, преграждая путь немецким автоматчикам.
Гитлеровцы, опомнившись от внезапного удара, с трех сторон сжали моонзундцев, стремясь хоть какую-то часть из них все-таки отрезать от катеров. Командир стрелковой роты вынужден был создать три заслона, чтобы обеспечить эвакуацию раненых. Сам лейтенант Соловьев возглавил группу прикрытия на левом фланге, а военкома строительной роты Прууля послал на правый. В тылу у маяка отбивали атаки немцев бойцы из первого взвода. Становилось ясно, что всем на катера не пробиться. Слишком не равны силы, да и не хватало патронов. Чаще заухали на берегу немецкие мины. Усилилась стрельба из пулеметов и автоматов. Гитлеровцы ввели в бой мощное подкрепление, и пробиться всем моонзундцам к берегу не удастся. Соловьев послал к Овсянникову связного с приказом отходить.
— А как же сам лейтенант Соловьев и военком Прууль? — спросил Овсянников.
— Они примут огонь на себя и прикроют ваш отход, — ответил связной и побежал обратно к командиру роты.
Медлить Овсянников больше не имел права. Надо спасти хотя бы тех, кто уже прорвался из окружения, иначе немцы вот-вот могут выйти на берег. Прибежали с пулеметами Горбунов и Долгих, их буквально из воды уже втащили на катер. Вернулся и связной командира роты, ему не удалось пройти к своим. Гитлеровцы замкнули кольцо, и группы Соловьева и Прууля вынуждены были вновь отойти к маяку.