Хроника расстрелянных островов
Шрифт:
— Жарко, наверное, там? — спросил Чистяков.
— Думаю, что да. По крайней мере, без огня нашей батареи на Вормси не обойтись.
Чистяков с радистом прибыли на пирс.
— Пошли, — сказал он командиру катера, но тот показал на два немецких самолета, что кружили над проливом.
— Пустят на дно рыб кормить…
Пришлось ждать до вечера, когда фашисты улетели в сторону Таллина. На западную пристань Вормси пришли еще засветло. Четыре краснофлотца — охрана пристани — проводили корректировщиков в свою землянку, возле которой стояла
— Разве мы спать сюда пришли! — возмутился сержант, командир орудия. — На противоположном берегу наши братья кровь проливают, а мы, видите ли, сладкие сны глядеть будем.
Ответ сержанта понравился Чистякову.
— Прицепляй пушку к полуторке, — сказал он. — Боезапасы в кузов. Сейчас и поедем.
Артиллеристы быстро прицепили пушку и забрались в кузов. Чистяков сел в кабину, и полуторка с потушенными фарами поехала по проселочной дороге в лес.
— Давай к маяку Норби. С него корректировать огонь удобнее.
До рассвета корректировщики и артиллеристы добрались до маяка. Чистяков с радистам тут же поднялись на смотровую площадку и с нетерпением стали ждать утра. Артиллеристы установили свое орудие возле маяка. Справа и слева из темноты периодически доносилась стрельба. На берегу шел бой. Перестрелка длилась до самого утра. В бинокль Чистяков увидел, как в двух милях от маяка к южной пристани подходят вражеские катера с десантом. Такие же катера подходили и к восточной пристани. Стало ясно, что гитлеровцы посылают подкрепление своим десантникам, уцепившимся за берег день назад.
— Как связь с батареей? — спросил Чистяков.
— На четыре.
— Передавайте. Цель номер один — десантные катера. Координаты…
Пока радист передавал данные для стрельбы на батарею, Чистяков приказал 76-миллиметровому орудию открыть огонь по южной пристани. С маяка он корректировал падение снарядов, и вскоре пристань уже была пристреляна.
— Давайте беглым, сержант!
Немецкие катера вынуждены были отойти от пристани, высадка десанта прекратилась. Тут же с хаапсалуского берега открыла огонь немецкая тяжелая батарея. В бинокль Чистяков заметил три яркие вспышки. Первые снаряды упали возле маяка, немцы сразу догадались, что корректировка ведется оттуда. Один из снарядов угодил в маяк и разорвался под ногами корректировщиков. «Довольно метко бьют», — подумал Чистяков и крикнул сверху сержанту:
— Катера снова к пристани идут. Огонь!
Вражеские снаряды стали рваться возле орудия. Один из них еще раз угодил в маяк. В это время наконец заговорила 12-я береговая батарея. Она обрушила шквал огня на южную пристань. По восточной пристани открыла огонь 316-я башенная батарея с полуострова Тахкуна. Вражеские катера с десантом в спешном порядке поворачивали
Усилила ответный огонь и немецкая батарея. Третий снаряд угодил в вышку маяка и разворотил внутри весь трап. Засыпало осколками и 76-миллиметровое орудие.
— Передавайте: на маяке находиться больше не могу, пристрелялась немецкая батарея; огонь ведите по прежним целям…
Чистяков с трудом спустился с маяка, подбежал к пушке:
— Прицепляй орудие, сержант! Будем менять огневую позицию.
Пока артиллеристы прицепляли орудие к полуторке, с маяка пришел радист.
— Передал, товарищ лейтенант!
— Всем в машину! — крикнул Чистяков. — Поехали…
Полуторка прошла по дороге с километр и встала.
— Что случилось?
— Мотор барахлит, — ответил шофер и, откинув капот, стал искать повреждение. Чистяков вылез из кабины и огляделся. Они остановились как раз посередине поляны; вокруг, метров на двести, нет ни одного кустика. Снаряды немецкой батареи больше не рвались возле маяка. «Уж не вернуться ли назад?» — подумал он, как вдруг со стороны Хаапсалу появились три самолета. Они летели на бреющем полете, направляясь на беззащитную машину.
— Быстрее ты, копуша! Шевели руками, черт бы тебя побрал! — выругался Чистяков. — Разобьют… — Он не договорил: черная тень самолета стремительно надвигалась на машину, очередь прошила возле передних колес землю. Чистяков упал в траву, закрыл лицо. Над головой пролетел второй самолет. Почувствовал, что пули впиваются в землю где-то рядом. Третий самолет промчался над машиной — новая очередь рассекла борт кабины. Торопливо вскочил, отыскивая глазами шофера; тот спрятался за кабиной.
— А ну живее! — прикрикнул Чистяков и ужаснулся; весь орудийный расчет лежал под машиной, в кузове которой находились снаряды.
По счастливой случайности немецкие летчики промахнулись, иначе бы боеприпасы могли сдетонировать и уничтожить всех до единого. Поглядел вслед уходящим истребителям: они, не торопясь, делали разворот на новый заход.
— Вылезай! — скомандовал Чистяков и хотел послать артиллеристов в лес, но в это время мотор зачихал, и перемазанный в масле шофер крикнул:
— Едем, товарищ лейтенант!
Едва машина, миновав поляну, юркнула в лес, как над головой, стреляя наугад, пронеслись немецкие самолеты.
— Так и заикой сделать можно, — облегченно вздохнул Чистяков и неодобрительно покосился на шофера.
— Мотор все сроки отработал, товарищ лейтенант. На металлолом пора сдавать. А мы вот ездим еще. Воюем, — пожаловался шофер.
— Ладно, чего там, — примирительно сказал Чистяков. — Хорошо, что вовремя починил свой примус…
Километра через два на дороге неожиданно вырос красноармеец.
— Товарищ командир, подмога прибыла! — крикнул он в кусты. — И с пушкой.
Появился лейтенант с автоматом на шее.