Хроники амбициозной брюнетки
Шрифт:
Ее Даша тоже изучала. На совместимость.
Но при этом Аксенова не верила в компромиссы. Не желала уступать. Людям рядом с ней было неудобно, потому что она никому не шла навстречу. Мужчины появлялись и уходили. Личные помощницы — тоже.
Наверное, Дарья была самой настоящей стервой.
Но Оксана знала — сейчас ей это нужно. Нужна эта работа. И не только из-за денег.
— А что, если он сюда придет? — прошипела Даша.
— И что? — расхохоталась Оксана. — Скажешь ему «привет».
Даша тяжело вздохнула.
— Мы только вчера познакомились.
— Не может быть! — воскликнула Оксана.
Даша развела руками.
— Как тебя угораздило?
— Алкоголь растормаживает низменные инстинкты, — пояснила писательница. — Слушай! Я пойду в ванную, а ты сиди здесь и жди, когда он появится. Познакомься, предложи ему кофе, а потом позвони мне, ладно? Я возьму телефон.
— Ладно, — произнесла Оксана, когда за ней закрылась дверь.
Не было в Даше природного обаяния. Ей не хотелось угодить, сделать так, чтобы она была счастлива. Но Аксенова опредленно была властной. И щедрой. Она могла истязать тебя неделю, доводить до слез, упрекать, обвинять в тупости и разгильдяйстве, а потом дарила дорогующую пудру от «Герлен» и приглашала в ресторан, где ухаживала за тобой как за лучшей подругой.
— Я клоун, Оксана! — заявила Даша, когда они сидели за аперитивом в пиццерии «Миа Пьяччи». — Во мне нет такого, знаешь… Ну как сказать? Вот ты молчишь, а когда заходит речь о том, что тебе интересно, ты открываешь рот, и все тебя слушают. Кажется, что ты никому ничего не хочешь доказать, ты не интересуешься чужим мнением, поэтому всем хочется тебе понравиться. Как это у тебя получается?
Оксана улыбнулась и пожала плечами.
Даша ничего не держала в себе. Она могла накричать, но могла и похвалить — искренне, от души.
— А я как цирк-шапито! — усмехнулась Даша. — Мне хочется произвести впечатление на всех и сразу.
— Ну пока тебе это удается, — сухо заметила Оксана.
Она не умела вот так откровенно признавать чужие достоинства и, уж конечно, не смогла бы ляпнуть нечто вроде: «Если ты не можешь договориться об интервью в „Космо“, за что я тебе плачу?!»
Оксана поставила чайник, прикурила сигарету и перелистнула страницы «ОК!».
Тут открылась дверь, и вошел незнакомец.
Оксана судорожно захлопнула журнал (она не готова была признать, что почитывает все эти глупости, светскую хронику и сплетни о знаменитостях), журнал соскользнул на пол, она подняла его, положила на стул и только после этого посмотрела незнакомцу в глаза.
Да-а… Ясно, почему Даша изменила своим принципам.
Джинсы действительно были узкие. О боже… Это не сон? Разве такие мужчины встречаются в обычной жизни? Это не «Фотошоп»?
Потрясающая фигура. Его обнаженный торс… ах!.. его правую руку от плеча до кисти украшает татуировка. На левой — рисунок от запястья до локтя.
— Я потерял майку, — улыбнулся он, и Оксана почувствовала боль от этой улыбки, как от разрывной пули. Он сразил ее наповал.
Ямочки на каждой щеке, белые зубы с выдающимися клыками, губы, которые хочется поцеловать, и сине-зеленые глаза… О-о…
Это бессовестно, нечестно
— Оксана, — проблеяла она.
— Захар.
— Захар?
— Ну да.
— Редкое имя.
— Мне повезло, — хмыкнул он.
— Ну да… Захар, хотите чаю? — спохватилась Оксана.
— А можно сока или просто воды? — поморщился он.
— Конечно! — засуетилась Оксана.
О боже, боже!.. Она же не ведет себя как идиотка? Ведет! Точно! И бороться с этим бессмысленно! Как еще можно вести себя с воплощением всех твоих грез и надежд?
И тут вернулась Даша.
— Привет, Захар! — бросила она и покрепче замотала голову полотенцем. — Как состояние?
— Не спрашивай, — он покачал головой. — Я одной ногой в могиле.
— Кса-ан… — Даша позвала помощницу. — Вы познакомились?
— Да, — кивнула Оксана, побледнев.
Она физически ощущала, как кровь отливает от лица.
— Хо-ро-шо… — по слогам произнесла Даша. — Захар, пойдем в сад, что ли?
И они ушли. Оставив Оксану сражаться с призраками.
Дашу осенило в ванной. Она вспомнила его имя.
А заодно восстановила ход мыслей, предшествующих сексу против правил — с первым встречным.
Дело, собственно, было не в том, что Даша за каждого встречного собиралась замуж или истово верила в Господа и смертный грех.
Просто у нее была своя теория.
Теория предвкушений, из которой следовало, что в жизни не имеет смысла ни слишком подолгу сомневаться, взвешивая все за и против, ни седлать волну чувственного порыва. В первом случае можно упустить свой шанс, во втором — ни за что лишить себя прелести ожидания.
Ведь перед каникулами, например, приятное томление щекочет нервы — сегодня ты лишь мечтаешь, назавтра покупаешь билет, неделю слоняешься по магазинам, прицениваясь к тому, как будешь выглядеть на пляже в хипповом парео, сбор вещей — неповторимый момент, когда ты телом здесь, а душой — уже там, и, наконец, особый вкус обретают последний утренний кофе, дорога в аэропорт, беспошлинный магазин… — все это так важно, что и представить невозможно, как без этого обойтись, если есть хоть шанс в секунду перенестись в другую реальность. Мир стал бы слишком фунциональным, в нем не осталось бы места для грез.
А если бы в жизни не осталось места мечте, никто бы не читал книги, и она, Даша, разорилась бы и пошла работать на стройку.
Захара она с утра хорошенько разглядела — спящего — и не пожалела о том, что повисла на нем вчера как обезьяна.
Невероятно красивый мужчина.
Даше нравились эти игры разума: и чувствовать, и понимать, и анализировать свои ощущения, не лишая себя удовольствия и не теряя рассудок.
Это как с чтением.
Многие ее друзья — музыканты, актеры — жаловались, будто слышат музыку не как все смертные, а замечают лишь количество аккордов и децибелов; видят не кино, а только монтаж, количество эпизодов и прочие технические примочки, но все это была сладкая ложь, самоупоение, скрытое бахвальство: вот какой я фанат своего дела, профи, мне доступно то, что непонятно вам.