Хроники амбициозной брюнетки
Шрифт:
Наверное, Оксана была к ней несправедлива.
Но если есть Бог на свете, то как можно объяснить с позиции добра и зла тот факт, что Даше успех сам идет в руки, а она, Оксана, заблудилась в трех соснах?
Они знакомы с детства. Не то чтобы их родители дружили, просто года два они жили в одном доме.
Оксана таскалась со скрипкой в музыкальную школу, пока Даша прыгала с тарзанки. Оксана приносила домой пятерки, а Даша — ссадины на коленках и щенков с помойки.
Оксана помнила, что Даша всегда считалась оборванцем — когда другие девочки щеголяли в юбках с воланами и майках
У Оксаны тогда была роскошная коса, а Дашу стригли под Мирей Матье.
Оксана училась в шестом классе, увлекалась оригами и Шарлоттой Бронте, а Даша перешла в девятый, слушала «Кино» и «Алису», ездила с хулиганом Костей на мотоцикле «Урал» и курила травку.
На местном тотализаторе на Дашу не поставили бы и копейки, а вот Оксану считали «подающей надежды» — если она не станет моделью, звездой журналистики или женой миллионера, значит, мир перевернулся.
Но когда Оксана поступала на журфак, Даша уже писала в «Афишу», ездила на старом полосатом «Жуке» и считалась модной московской девицей.
Родители Даши переехали с метро «Аэропорт» на Остоженку, но связь осталась — Москва маленькая, все друг друга знают.
— Ну и что тебе даст образование? — поинтересовалась как-то Даша, встретив Оксану на показе Петлюры и пани Брони.
Даша была в узких черных джинсах, которым не изменила по сей день, в черной майке и в шляпе «котелок».
Оксана тогда собиралась работать в глянцевом журнале, наверное в «Космо», поэтому не могла точно сказать, зачем ей диплом. Иллюзии на предмет того, что придет она в журнал с дипломом на груди и ее, отличницу, написавшую в газету «Вестник студента» статью о вреде курения, тут же возьмут редактором (может, даже главным), развеялись. Она знала — в штат новоиспеченных выпускников вузов не берут, гонорары платят крошечные, заданий не дают. На предложение: «Вы скажите мне тему, а я вам напишу» — сотрудники изданий отвечают оглушительным смехом.
Но учиться ей нравилось. Нравилось жить с мамой и папой. Нравилась студенческая жизнь «понарошку».
Она даже побывала в гостях у Даши — в жуткой двушке на Рязанском проспекте, в доме без лифта, которую Аксенова снимала с какой-то «поэтессой».
Потом Даша вернулась на «Аэропорт» и квартиру снимала уже с моделью, позже забеременевшей от рок-звезды, но тогда Оксана просто ужаснулась бедности жилища, которое скорее напоминало муниципальную больницу, чем обитель двух молодых девушек.
Это была одна из тех квартир, что могли все рассказать о хозяевах: отчаянные лень и жадность мешали им даже поменять обои, забуревшие у потолка, а в сочетании с глупостью сделали их одними из тех рантье, которые после каждого скачка цен на недвижимость бегут повышать цену в три раза, с расчетом на то, что в их халупе возжелает поселиться нефтяной миллионер, а не какие-то там студенточки.
Она, Оксана, не променяет свою родную комнату с антикварной мебелью и подлинником Коровина на что-то в этом духе.
Бабушка умерла, Оксана переехала на Никитскую, а Даша купила
— А ты давно работаешь у… с Дашей? — поинтересовался Захар.
— Работаю меньше месяца, но мы давно знакомы. Можно сказать, с детства, — объяснила Оксана.
— Тебе нравятся ее книги?
Он застал ее врасплох.
Признаться в том, что она читает Дашины книги? Нормальное признание для личной помощницы, но для человека ее круга…
Конечно, она прочитала все, что та написала, — пыталась узнать секрет успеха, но это не доставило ей ни малейшего удовольствия, ведь Оксана так и не решила загадку: почему она, Даша?
Почему она, с ее жалкими (будем честными) книжками, так популярна, почему ее знает в лицо вся страна, почему у нее столько денег?
— Ничего, — Оксана пожала плечами. — А тебе?
— Я всего одну прочел. Мне очень понравилось. Такой драйв!
— Драйв? — переспросила Оксана.
— И в жизни она точно такая же. Удивительно, да?
— Да, она такая… — промямлила Оксана.
Драйв? Ха! Что за драйв? Ну истеричка. Может, это и есть тот самый драйв?
— Ну а ты занимаешься пиаром, да?
Оксана растерялась.
Чем, собственно, она занимается?
Она работала в женском журнале, и в одно ужасное мгновение на нее обрушилось понимание, что жизнь ее льется сквозь пальцы.
Отличница? И что?! Красный диплом? Ей это надо?! Изящная фигура, хороший вкус, аристократические манеры? И что ей с этим делать?!
Где она сама? Где ее «я»?
Оксана уволилась.
Рассчитывала с месяц думать, искать себя, но ничего не вышло — она только поздно просыпалась, ела, таращилась в телевизор (даже увлеклась «Домом-2»), перестала стирать одежду, так как ходила в единственных спортивных штанах, и поругалась с домработницей, которая требовала, чтобы Оксана съездила в «Ашан» и купила там какие-то особенные тряпки для полирования мебели.
Она была не готова посвятить свою жизнь статьям о качестве наращенных ногтей. Иногда это было увлекательно, но стоило ей представить жизнь в перспективе, как бессмысленность сущего становилась настолько очевидной, что даже убирать улицу казалось более полезным.
Она пошла бы в корпус мира или в Гринпис, но Оксане хотелось признания.
— До поры до времени, — произнесла она. — Вообще-то я собираюсь написать книгу.
— О! — удивился Захар. — Здорово. Это для тебя хороший опыт — поработать с Дашей.
Оксана его возненавидела. Хороший опыт? Он это серьезно? И как он себе это представляет: Толстой, Чехов, Диккенс, Аксенова?
Чему можно научиться у графоманки?
Ладно, нет никаких сомнений в том, что она, Оксана, завидует, но как можно не завидовать Аксеновой, Донцовой, Робски, если они… Что такого есть в их книгах? Ну ладно, Устинова еще туда-сюда, хотя бы пишет человеческим языком, а успех Робски чем объяснишь? А популярность Аксеновой? Про Донцову и вспоминать страшно!
Оксана вспомнила, как чуть не опи?салась (покраснела-то уж точно) во время интервью с журналом «Эксперт». Дашу спросили, в чем она видит задачу искусства вообще и литературы в частности, и та ответила: