Хроники былого и грядущего
Шрифт:
Пуллер покачал головой.
— Вижу, вы подняли цену, — произнёс он ровным голосом. — Но я честный человек и люблю своего сына. Значит, дам вам столько, сколько потребуете. Хотя… — мужчина сделал паузу, — я мог бы уже ничего не давать, не так ли?
Я задумался над его словами. В данный момент на мне лежал инквизиторский долг раскрытия дела. Я не мог уехать из города без допроса брата Морны и доведения всего дела до конца.
— Могли бы, — со скрипом признаю.
— Вы получите свои деньги, — пообещал Бертрам. — А эти дополнительные пятьдесят драконов — моя плата за голову Друда.
—
— Я — нет. Мне будет достаточно самой мысли, что вы занимаетесь им с присущим Инквизиции старанием, — купец мечтательно улыбнулся. — Что уж там, я даже порекомендую вас, инквизитор Шторм, своим друзьям. Как того, кто умеет решать… сложные поручения.
— Это очень щедрое предложение, — признаю я. — Должен признать, с вами было приятно работать, господин Пуллер.
— Помните, однако, об одном, инквизитор. Не меняйте на ходу правила игры. Вы еще молоды и я прощу вам азарт при торгах. Но поверьте мне, величайшее сокровище, которым можно обладать на свете — это доверие. Если разойдётся слух, что вы им злоупотребляете, то потеряете всё.
Его слова оседают прямо в моей голове. Вынужден признать, в торгах Бертрам меня уделал. Да и говорит, по сути, верно.
— Надеюсь, вы будете довольны вложением, — киваю ему, — в конце концов, полторы сотни золотых на дороге не валяются.
— Пятьдесят добавлю вам как премию, — закончил он. — От чистого сердца.
В течение двух часов, пока купец искал людей, я не сидел сложа руки. Тщательно подготовил снаряжение, надел броню, которую прикрыл своим привычным чёрным плащом, заготовил метательные ножи, проверил на сколы меч.
Снаряжение — это то, что может позволить мне выжить в тяжёлой ситуации. Всё, как обучали в Инквизиции, а я был очень способным учеником.
Наконец, Пуллер привёл ко мне шестерых здоровяков, вооружённых кувалдами, топорами и ломами. Всё как я и хотел. Согласно королевскому закону, я привёл их к присяге как временных подчинённых Инквизиторской службы. Думаю, им будет о чём рассказывать до глубокой старости. Однако я решил, что будет неплохо, если к их рассказам добавится нотка драматизма.
— С этого момента вы, как мои временные подчинённые, подпадаете под правила и законы Инквизиции и «Небесного Клинка», — торжественно объявил я.
Судя по виду, мужики не поняли меня до конца. Кажется они вообще плохо улавливают длинные предложения, за время произнесения которых можно опорожнить кружку пива. Тогда я решил приблизить к ним проблему с помощью упрощения, которое, возможно, будет понято лучше.
— Если не выполните приказы, будете убиты, — слова были просты и понятны каждому. — Те кому повезёт — на месте. Неудачники — только после допросов.
Улыбки гасли на их лицах так же быстро, как пламя свечей, срезаемое клинком. Это был тот эффект, на который я рассчитывал, и меня порадовало, что эти дуболомы хоть тут меня не разочаровали.
— Вперёд, господа, — с улыбкой приказываю я.
Начиная операцию против Друда Вонахейма, я действовал согласно специально разработанным мастером над законами правилам. Однако, вместе с тем я отлично понимал, что детальное расследование может найти в моих действиях некоторые неувязки. Скажем… мне ведь
Так вот: во-первых, я верил в правдивость признаний Хендрика. Отнюдь не потому, что я был человеком наивным, легковерным и добродушным, хотя ведь мы, инквизиторы, есть целебный бальзам на раны мира! Я верил его словам, потому что истинный охотник на ересь и богомерзкую магию должен доверять интуиции. Ведь разве не была она дарована мне милостью моего Бога?
Во-вторых, я знал, что привлечение городского совета и проведение необходимых административных процедур приведёт лишь к тому, что Друд выиграет время на подготовку противодействия. А потому я не нарушал закон, а всего лишь слегка его обошёл. Но если Вонахейм окажется добропорядочным жителем Застенья, а признания Хендрика бредом безумца, то лишь «Небесный Клинок» сможет сохранить мою шкуру.
Поместье Вонахейма было обнесено забором, вокруг которого регулярно ходили патрули городской стражи, но моих слов им оказалось достаточно, чтобы не путаться под ногами. Наказания для людей, выдающих себя за инквизиторов, были слишком суровы, чтобы этим рисковали заниматься, а потому мне поверили на слово и решили последовать моему совету: обходить этой ночью дом советника десятой дорогой.
Калитке в каменной стене хватило нескольких ударов тяжёлыми кувалдами, чтобы путь стал свободным. Однако я знал, что с дверьми самого поместья будет сложнее. Когда я гостил здесь первый раз, то заметил, насколько надёжны эти врата, сооружённые из толстых балок, окованных железом. Окна же первого этажа, — очень высокого первого этажа! — закрывали на ночь, затворяя на прочные ставни. Значит, следовало проявить смекалку, а не тупую силу. Я постучал. Раз, другой и третий.
Наконец, раздалось шарканье.
— Чего надо? — я услышал старческий голос кого-то, кто явно был очень сонным и очень недовольным.
— Именем Инквизиции, открывай! — гаркнул я.
Воцарилась тишина. Я не считал, что слуга подумал, будто кто-то глупо шутит. Как я уже говорил, наказание за это весьма сурово. Последнего, на моей памяти, кто так поступил, публично кастрировали, а потом заживо сняли кожу. В связи с вышеуказанным фактом, на белом свете немного попадалось столь смелых шутников.
— Спрошу моего господина, — на этот раз я услышал голос, который уже не был ни сонным, ни недовольным.
Вот что делает животворящее упоминание Инквизиции! Может, стоит подрабатывать, вызывая у людей по утрам чувство бодрости? Бегать с группой «Небесных братьев», а потом опрокидывать какого бедолагу мордой в землю, выкрикивая: «Инквизиция! Наконец-то мы выследили и поймали тебя, презренный колдун Вотан Кривозубый!» А он в ответ: «В-вы ошиблись, уважаемый инквизитор!» Я же ему: «Действительно, зубы не кривые. Ошибочка вышла! Можете продолжать идти по своим делам».