Хроники былого и грядущего

allig_eri

Тогда убийца помогал Таргариен развести костёр, куда ушли тела кхала и ещё живой Фого. «Кукла» Дейнерис и драконьи яйца. Потом на костёр была выброшена раненая чародейка, которой Клаас своевременно отрезал язык, «чтобы больше ничего не сотворила», а на деле — чтобы не проболталась о роли его Бога во всей этой постановке.

Клаас не знал, сработает ли план, как не знал этого и сам «Небесный Клинок», но ритуал, описанный им, был повторён досконально. Все жертвы нашли своё место в пламени костра.

Когда огонь разгорелся и ведьма начала выть

без перерыва, а сама Дени находилась внутри этого огромного костра… Дрого не выдержал и просто покинул их. Клаас успел заметить на его лице бешеную ярость, обиду и грусть. Убийца не рискнул останавливать раненого дикаря, которому лишь наскоро замотали раны.

Костёр горел всю ночь. За это время остатки могучего кхаласара окончательно разобрали. Наверно с полсотни новых кхалов появилось за эти сутки. А вот утром… утром все оставшиеся люди стали свидетелями чуда. Живая Дейнерис и сразу пятеро маленьких драконов. О, как же Клаас был рад! Его господин будет доволен!

И вот, с некоторыми противоречиями, Клаас шёл к небольшому, отдельному лагерю Дрого. Он шёл, чтобы убить его. Убийца посчитал, что риски нахождения рядом с неуравновешенным дотракийцем выше того, что он может им предложить. И Клаас не сомневался в своей победе. У него было аж два нарукавных арбалета с отравленными болтами. Дюжина таких же отравленных метательных ножей и хорошая броня на теле.

Яды достаточно ослабят уже и без того раненого Дрого, даже если у самого Клааса не хватит силы его победить. А дальше всё упирается лишь во время, которые будет играть на пользу вестеросца.

Дрого хорощо поработал — проложил им путь, на чём полезность дикаря исчерпалась. Нельзя рисковать драконами и маленькой принцессой. Варвар точно не оставит её в покое, да и сама Дейнерис слишком заинтересованно на него поглядывает.

Убийца поднялся на вершину дюны, поросшей редкой травой. Ветер трепал его волосы и развевал полы длинного плаща, которым он прикрывал свой арсенал. Впереди раскинулась безымянная река, уходя вдаль, туда, где земля словно бы перетекала в великую пустоту горизонта. А внизу он увидел круглую палатку Дрого. Было заметно, что её повалили пинками и потоптались сверху. Костра рядом не было.

На мгновение Клаасу показалось, что он опоздал. Но затем мужчина услышал доносимые ветром крики и увидел среди бурного течения реки одинокий силуэт. Клаас прошёл через разрушенную стоянку к краю воды, ощущая под сандалиями похрустывание песка и гальки. На волнах светилась дорожка утреннего света. Кричали птицы, зависая в небе подобно далёким облакам.

Клаас смотрел, как порождённые течением волны бьются о нагое тело дотракийца.

— Сгорела! Обратилась в прах! — кричал дикарь и колотил по воде кулаками. — Почему, Ого?! Зачем ты бил её?! Кто мешал мне взять власти раньше?! «Небесный Клинок»? Далёкий ужас моего отца? Я мог всё изменить! Я мог…

Вдруг он застыл. Тёмные, даже в утреннем свете, воды быстрой, безымянной реки скрывали его тело почти до пояса, явно пытаясь сдвинуть с места, но не в силах

совладать с этой задачей. Дрого повернул голову и Клаас увидел смуглое лицо, окаймлённое длинными прядями мокрых чёрных волос. Даже коса дотракийца была распущена. На его лице не отражалось никаких чувств.

Абсолютно никаких.

Дрого побрёл к берегу. Течение накатывалось на него, невесомое, словно дым.

— Я сделал всё, что ты просил! — крикнул дикарь, перекрывая шум реки. — Я опозорил самого себя, вступив в сговор с тобой и другими изнеженными женоподобными отбросами. Я предал своего кхала, мой кхаласар, мой народ…

Вода стекала по его широкой груди на поджарый живот и дальше, к паху. Течение окатило его смуглые бёдра, качнув мужское достоинство. Клаас отрешился от шума реки и сосредоточился на приближающемся варваре. На теле Дрого была дюжина едва-едва кровоточащих ран, но несмотря на них, сердце дотракийца явно билось ровно. Нехорошо… Что ещё? Бледная, возможно от холодной воды, кожа. Расслабленное лицо… Пустые, мёртвые глаза.

И Клаас осознал: «Я не могу читать этого человека».

Убийца не осознавал, что Дрого сделает в следующий миг, но почему-то медлил с первым ударом. Какое-то ощущение… предчувствие, интуиция шептали ему: «Подожди».

— Я сделал всё, чтобы она жила и была счастлива. Ради неё я даже оставил свою ненависть к «Небесному Клинку»…

Босые ноги прошлёпали по мокрому песку и гальке. Дрого остановился перед убийцей. Его рослая фигура блестела, залитая ярким, утренним светом.

— Я любил её.

«Он сломлен», — осознал Клаас.

Убийца отступил, достал меч и выставил его перед собой.

— На колени, — приказал он.

«Если он послушается…»

Дотракиец рухнул на колени, вытянул руки и провёл пальцами по песку. Он запрокинул лицо к небу, подставляя горло под удар. Позади бушевала река. Клаас недвижно стоял над ним.

«Что это, мой Бог? Жалость? — поймал убийца себя на странной мысли. — Нет, не жалость… Но что тогда?»

Он посмотрел на дотракийского воина: раненого, сломленного и униженного. Из какой тьмы пришло это чувство?

— Ну, бей! — выкрикнул Дрого.

Огромное тело, покрытое шрамами, как свежими, так и старыми, дрожало от ужаса и ликования. Но Клаас не шелохнулся.

«Он говорил, что отбросил свою ненависть к моему господину. Ради женщины. Причём её мнимая смерть — даже не подтверждённая! — так сломала его, что Дрого готов умереть здесь и сейчас».

— Убей меня! — крикнул дикарь так громко, что, казалось, колыхнул ближайшую траву.

Со сверхъестественной быстротой он схватил клинок Клааса и приставил острие к своему горлу.

— Убей! Убей!

— Нет, — сказал Клаас.

Что-то упало в реку, отчего поднялись брызги и ветер поднял их в воздух, осыпая холодными каплями двух мужчин, стоящих на берегу.

Подавшись вперёд, убийца осторожно высвободил клинок из хватки дотракийца, но Дрого схватил его за шею и повалил на песок. Меч упал на землю.