Хроники царя Давида
Шрифт:
Да отведет Яхве злого духа от повелителя моего на веки вечные. Получил я сообщение от левита Шупима, отправившегося в Раму с паломниками, дабы принести там жертву и послушать Самуила, ибо сам Самуил более по стране не ездит, а занимается делами лишь тех, кто приходит к нему, верша суд за малую плату. Шупим говорил со священниками низшего ранга, с послушниками и кое с кем из паломников; все они утверждали, что Самуил полон ненависти к господину моему царю, ибо господин мой царь отказался подчиняться его повелениям. Шупим дал Самуилу для сожжения жирного ягненка и сказал, что это последняя жертва, которую он может принести ГОсподу, ибо царь Саул все забирает себе. Тогда Самуил поднялся, воздел руки к небу и сказал Шупиму при
Да ниспошлет Яхве повелителю моему мир, и богатство, и здравие. Сегодня я получил донесение от левита Хупима, который был послан в Номву. Хупим завел дружбу с Ахимелехом, первосвященником местного храма, и сказал ему, что хотел бы взять из монастыря послушника, дабы тот учил его сыновей слову БОжьему и грамоте. Ему было дозволено посмотреть список послушников. В списке том значился некий Давид, сын Иессея из Вифлеема, и было там записано, что он хорош собой, грациозен, в высшей степени талантлив, остр умом и располагает к себе. И спросил Хупим Ахимелеха, можно ли взять учителем именно этого юношу. Ахимелех в ответ на это рассмеялся: «Неужели ты думаешь, — сказал он, — что мы тратим на этого отрока столько времени и сил, чтобы стал он домашним учителем детей какого-то Хупима? Нет, сей отрок избран и обучен для особой цели, а сейчас он у царя Саула, поет ему и играет. Пусть я и не пророк, как Самуил, но думаю, что мы об этом отроке еще услышим».
Да ниспошлет Яхве радость повелителю моему царю по случаю успехов нашего дознания. Хупим и Шупим сообщили мне, что песенка «Саул победил тысячи, Давид же — десятки тысяч» написана в Новме и что это священники разнесли ее от Дана до Вирсавии, дабы женщины распевали ее везде, где только ни появится повелитель мой царь.
Да ниспошлет Яхве покой душе повелителя моего. Я послал Доика-идумеянина к Ахимелеху, первосвященнику храма в Номве. Доик сказал Ахимелеху, что нам известно о его связях с пророком Самуилом и о планах касательно Давида, сына Иессея. И что мы отрубим Ахимелеху голову и прибьем тело его к стене его собственного храма, ежели он во всем не признается; если же признается и повинится, то ему будет даровано помилование, а гнев наш обрушится на истинных виновников. Ахимелех был чрезвычайно напуган и сознался, что у Самуила есть план: ГОсподь якобы повелел ему разрубить на куски царя Агага и сказал затем: «Так должен ты поступить и с душой Саула». Тогда Самуил вызвал злого духа, который мучает теперь повелителя моего царя. А чтобы управлять злым духом, прислал он отрока Давида, дабы пел он пред царем и играл. Яхве же сей план одобряет, так что Давид даже стал зятем повелителя моего царя. И совет мой таков: послать к дому Давида стражников, дабы до рассвета схватить его.
Поступай по своему усмотрению.
Да принесет ГОсподь добрые новости повелителю моему царю. Я выслал стражу к дому Давида по велению твоему. Там их встретила Мелхола, твоя дочь, и попросила ступать тихо, ибо супруг ее Давид болен и спит. Когда же старший стражник сказал, что дело не терпит отлагательства, Мелхола откинула занавеску. Там в постели неподвижно лежал Давид, накрытый покрывалом. Тогда старший оставил четверых людей — двоих перед домом, а других за ним — и отправился ко мне за дальнейшими указаниями. Я приказал как можно скорее доставить ко мне Давида, даже лежащим в кровати. Спустя некоторое время старший вернулся снова без Давида и поведал следующее: «Мы вошли в дом одновременно через переднюю и заднюю двери, отстранили Мелхолу, царскую дочь, и обнаружили в постели Давида деревянную куклу, покрытую козьей шкурой. Мы обыскали весь дом, до самой крыши,
— Эфан!
Голос Эсфири возвратил меня в настоящее.
— У тебя такой вид, Эфан, словно тебе явился злой дух.
Я кивнул.
— Шеол разверзся, и призраки прошлого поднялись из бездны.
— Общаться с этими призраками — твой удел.
И тут я понял, что это не духи Давида, Самуила и Саула страшили меня, а Ванея, сын Иодая, вполне живой человек, который, как он сам сказал, умел читать, а посему должен был знать содержание донесений Авенира царю Саулу. Но как же тогда объяснить то, что Ванея ни словом не упомянул о них, выслушивая на сегодняшнем заседании различные истории и споры? И с какой целью он прислал мне эти таблички?
— Он же прекрасно знает, что я не смогу ничего из этого использовать, — заключил я, вкратце рассказав Эсфири о содержании табличек и о своих соображениях по этому поводу, — по крайней мере до тех пор, пока в комиссии заседают священник Садок и пророк Нафан.
— Ванея знает, что ты привержен истине, — сказала Эсфирь.
— И от его внимания не ускользнуло, что мне не удается держать язык за зубами, — признался я. — Возможно, он именно этого и ждет от меня.
— Надеюсь, ты сможешь с собой совладать.
— Я не самоубийца. Царь Соломон едва ли обрадуется, если ему представят письменное доказательство того, что священники использовали его отца для соблазнения мужчин.
— Несомненно, — подтвердила Эсфирь.
— А может быть, — задумчиво продолжал я, — царь посмотрит на это иначе. Какова главная мысль в донесениях Авенира?
Эсфирь улыбнулась:
— Ты сам знаешь.
— Главная мысль, — сказал я, — это заговор некоего пророка и некоего священника против некоего царя. Неужели не догадается об этом Соломон, о котором говорят, что он куда умнее Эфана из Эзраха?
— Верно, — согласилась Эсфирь.
Я же стал размышлять о том, что находится в моем распоряжении. Существуют неопровержимые и общеизвестные факты, о которых свидетельствуют таблички Авенира. После того как Давид сбежал из своего дома, он подался к Самуилу в Раму, а уже оттуда — к священникам в Номву. А если попытаться, подобно ткачу, вплетающему в полотно новую нить, вставить что-то из записей Авенира в Хроники царя Давида!
— Возможно, я бы мог…
— Нет, ты этого не сделаешь! — опередила меня Эсфирь. — Если бы Ванея знал наверняка, как царь воспримет содержание этих табличек, то передал бы их непосредственно ему. Ты выполняешь для Ванеи роль кравчего, который пробует вино из царской чаши: только вино это может оказаться отравленным. А теперь я устала, Эфан, и сердце мое болит. Положи мне подушки под голову и погаси светильник.
Я выполнил ее просьбу и посидел рядом с ней, пока она не заснула. Затем на цыпочках удалился в свой кабинет и написал Ванее, сыну Иодая, следующее:
Да удостоит Яхве господина Ванею своим благословением. Ваш слуга ознакомился с донесениями Авенира, сына Нира, царю Саулу относительно пророка Самуила, Ахимелеха, первосвященника из Номвы, и Давида, отца царя Соломона, и покорнейше предлагает своему господину сообщить царю Соломону содержание этих табличек, чтобы царь решил, какие сведения и в каком объеме должны быть включены в Хроники царя Давида. Возвращая эти таблички, ваш слуга клянется держать их содержание в тайне до тех пор, пока царь или мой господин не дадут собственноличного разрешения на их обнародование.
С тех пор дело это затихло, и не упоминает о нем ни Ванея, сын Иодая, ни кто-либо другой. Я же уже знал, чьим творением был юный Давид, пришедший от овечьего стада, и Ванея знал, что я это знаю.
7
В тот же день, придя с рынка с лопаткой барашка и цветами для своих женщин, я увидел у своего дома паланкин с золотыми поясками и красной обшитой бахромой крышей, носильщики которого развалившись сидели в тени у входа. Вокруг собралась толпа и глядела, разинув рты. Среди них были нищие и воры, носились уличные мальчишки, так что мне с трудом удалось протиснуться к своей двери.