Хроники Дерини
Шрифт:
Брион преодолел первые несколько ступеней, разгребая носком сапога камни в поисках прочной опоры, с каждым шагом поднимая известковую пыль. Яркие дорожные одежды короля горели малиновым огнем на фоне выцветшего серого камня, а белоснежное перо на красной охотничьей шапочке беспечно раскачивалось в такт его шагам.
Оступившись, но удержав равновесие, он хмыкнул, затем выпрямился и продолжил путь.
— Смотрите, куда ступаете, милорд,— тревожно сказал Морган, поднимаясь следом за ним,— Не забывайте, что этим ступеням больше четырехсот лет.
— Ах, ты чересчур беспокоишься, Аларик! — воскликнул Брион. Он уже добрался до первой площадки и подошел к окну.— Посмотри-ка! Отсюда видно половину пути до Корота.
Пока Морган одолевал последние ступени, Брион, смахнув перчаткой обломки и осколки, уселся на подоконнике, упершись сапогом в противоположный косяк.
— Смотри! — сказал он, показывая кнутовищем в сторону гор на севере.— Через месяц все это скроется под снегом. И засыпанная снегом дорога будет все равно так же красива, как сейчас, когда луга лишь тронуты инеем.
Морган улыбнулся и прислонился к оконному косяку.
— В такое время здесь можно хорошо поохотиться, государь. Вы уверены, что не хотите подольше остаться в Короте?
— Ах, Аларик, ты же знаешь, что я не могу,— ответил Брион, безнадежно пожав плечами.— Мои обязанности зовут меня настойчиво и строго. Если я в течение недели не вернусь в Ремут, лорды-советники поднимут переполох, как толпа нервных дамочек. Боюсь, они до сих пор так и не поверили вполне, что Мар-лук действительно мертв и что война закончена. А кроме того, там Джеанна.
«Да, кроме того, там Джеанна»,— мрачно подумал Морган.
На мгновение он представил юную рыжеволосую королеву, но тут же отогнал от себя ее образ. Все надежды на установление добрых отношений между ним и Джеанной рухнули в тот день, когда она узнала, что он — Дерини. Она никогда не простит ему этого, а он не может ничего изменить, даже если бы хотел. И бессмысленно говорить об этом, растравлять эту рану. Это только еще раз напомнит Бриону пережитое им разочарование, напомнит, что он никогда не сможет сладить с той ненавистью, которую королева испытывает к его ближайшему другу.
Морган перегнулся через вытянутую ногу Бриона и выглянул в окно.
— Смотрите, государь,— сказал он, меняя тему разговора,— Аль Дерах нашел себе травку, не тронутую морозом.
Брион тоже выглянул. Внизу вороной конь Моргана деловито щипал зеленую траву футах в двадцати от подножия башни. Жеребец Бриона бродил несколькими ярдами правее и вынужден был довольствоваться пучками пожухшей бурой травы, которую он равнодушно ворошил носом, наступая копытами на красную кожаную уздечку.
Брион фыркнул и снова откинулся на оконный косяк, скрестив руки на груди.
— Гм, этот Кедрах такой тупой! Я иногда удивляюсь, как он находит собственный нос. Это глупое создание не сообразит оторвать от земли свои огромные ноги, чтобы что-то найти. Ему все время кажется, что он устал.
— А я убеждал вас, государь, не покупать лошадей в Ланне-де,—
— Хватит? — оборвал его Брион в притворном негодовании.— Ты меня унижаешь. Короля никогда нельзя унижать.
Пытаясь скрыть смешок, Морган снова поглядел в окно на долину. Полдюжины всадников приближались к развалинам, и, насторожившись, он толкнул короля под локоть:
— Брион?
Через мгновение оба уже узнали королевское малиновое знамя в руках у головного всадника. А под знаменем возвышалась коренастая фигура в чем-то ярко-оранжевом. И это мог быть только лорд Эван, могущественный герцог Клейборнский. Должно быть, Эван в свою очередь увидел в окне малиновый плащ Бриона, потому что он вдруг резко привстал на стременах и огласил горы хриплым воинственным возгласом. Вскоре весь отряд с грохотом подъехал к башне.
— Какого черта? — пробормотал Брион, вставая и всматриваясь в Эвана и его спутников, остановившихся в клубах пыли.
— Государь! — завопил Эван; глаза его весело сияли, а рыжие борода и волосы развевались на ветру; в руках он сжимал королевское знамя, победоносно размахивая им над головой.
— Государь, у вас родился сын! Наследник гвиннедского престола!
— Сын! — воскликнул Брион и на миг онемел от восторга,— Бог мой, мне же говорили, что это произойдет через месяц! — Глаза его светились от радости.— Сын! Ты слышал, Аларик? — закричал он, схватив Моргана за обе руки и закружив его в танце.— Я стал отцом! У меня есть сын!
Оставив Моргана, он торжествующе посмотрел в окно на приветствующий его эскорт и снова воскликнул:
— У меня есть сын!
Затем он стрелой слетел с лестницы, и пока Морган следовал за ним по пятам, в развалинах церкви разносился голос Бриона, полный ликования:
— Сын! Сын! Ты слышал, Аларик, у меня есть сын!
Морган глубоко вздохнул, провел руками по лицу, не давая тоске овладеть собой, и снова откинул голову на оконный косяк. С тех пор прошло много лет. Тот Аларик, юноша-подросток, теперь стал лордом-генералом королевских войск, всесильным и полноправным правителем своего края — если все это имело сейчас хоть какое-то значение. Брион спит вечным сном в усыпальнице предков в подземелье Ремутского собора, павший жертвой магических чар, от которых даже Морган не сумел его уберечь.
А сыну Бриона («Сын! Сын! Ты слышишь, Аларик? У меня есть сын!») — ему сейчас четырнадцать, он взрослый мужчина, король Гвиннеда.
Морган посмотрел вниз на долину так же, как Брион много лет назад, представляя, что он снова видит всадников, скачущих через долину, и взглянул в хмурое ночное небо. На востоке всходила луна, сквозь тучи тускло мерцали звезды. Морган еще некоторое время смотрел вверх, на эти чуть видные звезды, наслаждаясь безмятежным покоем ночи, прежде чем спуститься и вернуться назад.