Хроники Дерини
Шрифт:
— Когда я скажу,— крикнул кучеру всадник,— поддай лошадям кнута, а вы, мужики, толкайте. Ну, готовы?
Кучер кивнул и поднял кнут; Морган набрал полную грудь воздуха.
— Ну, поехали!
Морган и его сотоварищи налегли изо всех сил. Лошади рванулись — колеса дрогнули, и экипаж начал медленно выбираться из рытвины. Дав карете продвинуться на несколько футов вперед, кучер натянул вожжи. Всадник, возглавляющий эскорт, подъехал к Моргану и остальным паломникам.
— Ее милость благодарит всех вас,— произнес он, отдавая кнутом приветственный салют.
Морган и остальные путники
— Ее милость сама хочет поблагодарить вас,— раздался из кареты нежный, мелодичный голос.
Морган увидел голубые глаза на бледном, утомленном лице несравненной красоты. Лицо это было окружено облаком великолепных золотисто-рыжих волос, ниспадающих на плечи как два языка пламени и оплетающих голову витой короной. Маленький носик был слегка вздернут, а округлые благородные губы были такого оттенка, что сравнить их по праву можно было лишь с розой.
Эти неправдоподобно голубые глаза некоторое время смотрели на него — достаточно долго, чтобы ее образ навсегда запечатлелся в его сознании. И только спустя несколько мгновений Морган пришел в себя настолько, чтобы отступить на шаг и отдать неуклюжий поклон. Вспомнив вдруг, что сейчас он не учтивый и блестящий лорд Аларик Морган, он вовремя изменил фразу, которую собирался произнести.
— Для Алана-охотника счастье служить вам, моя госпожа,— пробормотал он, пытаясь не встречаться с ней взглядом.
Глава эскорта кашлянул, подъехал и легко, но твердо коснулся концом кнутовища плеча Моргана.
— Довольно, охотник,— сказал он тоном человека, имеющего власть и не желающего ее утратить,— ее милость торопится.
— Конечно, добрый господин,— пробормотал Морган, пятясь от кареты, не в силах оторвать взгляда от леди.— Счастливого пути, моя госпожа!
Леди кивнула и стала снова задергивать занавески, как вдруг из окна высунулась маленькая взъерошенная рыжая головка и широко распахнутые глазенки уставились на Моргана. Леди покачала головой и что-то шепнула ребенку на ухо, затем улыбнулась Моргану, и они исчезли из виду. Морган тоже улыбнулся, но карета тронулась с места и двинулась дальше по дороге. Дункан вышел из часовни со значком Торина, приколотым к его охотничьей шапочке, и снова опоясал себя мечом. Со вздохом Морган вернулся к лошадям и избавился от меча, а потом решительным шагом двинулся через двор ко входу в усыпальницу.
Переступив порог, он оглядел резную ажурную решетку, прикрывающую все стены, прислушался к гулкому эху, сопровождавшему каждый его шаг по паркетному полу. На другом конце комнаты он увидел тяжелые резные двойные двери, ведущие в саму гробницу. Почувствовав справа, за перегородкой, чье-то присутствие, Морган посмотрел туда и поклонился.
Там был монах, который обычно находился в часовне,— и для того, чтобы исповедовать кающихся, желающих облегчить душу, и для того, чтобы наблюдать за порядком — в гробницу должен был входить только один паломник.
— Да благословит вас Бог, отец мой,— произнес Морган как можно более набожно.
— И тебя так же, и тебя,— ответил монах суровым шепотом.
Морган кивнул в знак признательности за благословение и двинулся к двойной двери. Уже положив руку на дверную ручку, он услышал, как монах зашевелился в своем деревянном закутке, и у него мелькнула
— Не желаешь ли ты исповедоваться, сын мой,— проскрежетал в тишине его голос.
Морган покачал головой и опять шагнул к двери, но остановился и обернулся, задумчиво и настороженно глядя в сторону перегородки. О чем-то он, наверное, забыл. Легкая улыбка тронула уголки его губ, он полез к себе за пояс и вытащил оттуда небольшую золотую монетку.
— Благодарю тебя, мой добрый брат,— сказал он, сгоняя улыбку.— Но возьми вот это за твою заботу.
Двигаясь неуклюже от смущения и неловкости, он прошел к решетке и опустил золотой в узкую щель. Уже отойдя, он услышал, как монета с тихим звоном провалилась в желоб, и следом — плохо скрываемый вздох облегчения.
— Иди с миром, сын мой,— уже в дверях усыпальницы услышал он бормотание монаха.— Да обрящешь ты то, что ищешь.
Морган вошел, закрыл за собой дверь и подождал, пока его глаза привыкнут к еще более тусклому освещению. Гробница святого Торина не представляла собой ничего особенного, Морган бывал в более внушительных и роскошных усыпальницах, построенных для более известных и почитаемых святых. Но здесь витала какая-то особая прелесть, покорившая Моргана.
Прежде всего, часовня вся была построена из дерева. Деревянными были стены и потолок, алтарная плита была выдолблена из гигантского дуба. Даже пол покрывали тонкие деревянные пластины разных оттенков, выложенные в строгом порядке, образующие крестообразный узор. Стены из необработанного дерева были украшены грубо вытесанными распятиями в человеческий рост. Высокий сводчатый потолок поддерживался такими же грубо обтесанными крестообразными балками.
Особенно же привлекла внимание Моргана алтарная часть часовни. Кто бы ни возвел эту стену позади алтаря, это, несомненно, был настоящий мастер, знавший все породы дерева, которые только могла дать его земля, и как их правильно расположить, и как соединить между собой. Мозаичные струи стекали с обеих сторон и позади распятия, словно навечно застывшие воды, символизируя ожидание вечной жизни. Статуя святого Торина, стоящая слева, была вырезана из цельной сучковатой ветви гигантского дуба. А распятие перед алтарем, напротив, было строгим и официальным — светлая фигура на темном дереве, руки, простертые по сторонам в виде буквы Т, запрокинутая голова, взгляд, направленный к небесам. Царь царей, а не страдающий на кресте человек.
Морган подумал, что ему не нравится это холодное изображение Бога. В нем не было человечности, и оно почти уничтожало то тепло, которое источали живые стены часовни. Даже голубоватое сияние неугасимых лампад и золотые огоньки свечей, поставленных паломниками, едва скрашивали холодное спокойствие, исходившее от Царя Небесного.
Морган смущенно окунул пальцы в сосуд со святой водой и перекрестился, пройдя по узкому нефу. Первое ощущение безмятежности, прошедшее после того, как он более внимательно осмотрел часовню, было теперь окончательно вытеснено чувством опасности. Ему явно не хватало клинка на боку и хотелось поскорее уйти из этого места.