Хроники Дерини
Шрифт:
— Как тебе это нравится? — спросил он.
Вопрос был чисто риторическим, так как было видно, что Дункан восхищен.
— Поразительно! — прошептал Дункан с тем благоговейным трепетом, который охватывает мастера при виде вышедшей из-под его рук поистине великолепной вещи.— Где это ты достал такой из ряда вон выходящий экземпляр — это ведь широкий кристалл, не правда ли?
— Он самый,— кивнул Морган.— Его отыскали для меня в Орсальском уделе несколько месяцев тому назад за возмутительную, надо сказать, цену. Подойди поближе, возьми его в руки, если хочешь.
Дункан
— Займись кристаллом,— настоял он, видя замешательство Дункана.— Не знаю, что ты там принес,— наверное, что-то важное,— но все это может подождать.
Дункан закусил губу и бросил на Моргана долгий взгляд, потом кивнул, неохотно соглашаясь, и опустил сумки на пол. Он глубоко вздохнул, сжал пальцы, затем выдохнул и наклонился к кристаллу, обхватив его ладонями. Когда он расслабился, кристалл начал светиться.
— Прекрасно,— вздохнул Дункан. Он успокоился, едва только опустил руки на кристалл, чтобы изучить его как следует. — Шар так велик, что я, должно быть, увижу в нем образы сразу?
Снова сосредоточившись, он заглянул в кристалл и увидел, что сияние усилилось. Легкое помутнение пропало, и шар сделался прозрачно-янтарным и только как будто слегка затемненным чьим-то дыханием.
Затем в дымке появился неясный образ, постепенно принимавший отчетливые очертания человеческой фигуры. Высокий мужчина с серебряной сединой, в архиепископской мантии и митре, с тяжелым драгоценным распятием в руках был очень сердит.
«Лорис! — догадался Морган, наклонившись, чтобы получше рассмотреть образ.— Какого черта он появился? Как бы то ни было, конечно, это Дункан его так рассердил».
Дункан отдернул руки, как будто кристалл раскалился и обжег ему ладони, и на мгновение сморщился от досады. Как только его руки перестали касаться шара, изображение затуманилось и кристалл снова стал полупрозрачным. Дункан вытер руки о рясу, словно удаляя с них что-то липкое, а затем, аккуратно положив их на стол, заставил себя расслабиться.
— Очевидно, ты догадался, что это не просто светский визит,— с горечью пробормотал он,— этого не скрыть даже от широкого кристалла.
Морган понимающе кивнул.
— Я это почувствовал, как только ты слез с коня. — Он внимательно разглядывал перстень с грифоном на указательном пальце и рассеянно потирал его.— Может быть, ты расскажешь мне, что случилось?
Дункан пожал плечами и махнул рукой.
— Об этом не так-то легко говорить, Аларик. Дело в том, что меня хотят лишить сана.
— Лишить сана? — Морган опешил.— За что?
— А ты не догадываешься? — криво усмехнулся Дункан,— Видимо, архиепископ Лорис убедил Карригана, что мое участие в битве, произошедшей во время коронации, не ограничилось ролью королевского исповедника, что, к сожалению, чистая правда. Может быть, они даже подозревают, что я наполовину Дерини.
— Мне очень жаль, Дункан,— выдохнул Морган и опустил глаза.— Я знаю, как много значит для тебя твой сан. Я... я просто не знаю, что и сказать.
— Все гораздо хуже, чем ты думаешь, друг мой,— едва заметно улыбнулся Дункан,— откровенно говоря, если бы все сводилось лишь к их подозрениям, я бы так не беспокоился. Однако чем больше я проявляю себя как Дерини, тем меньше, кажется, значат для меня мои обеты — Он наклонился к седельным сумкам, лежащим за креслом, и, достав оттуда сложенный лист пергамента, положил его на стол перед Морганом.
— Это копия письма, которое спешит к вашему епископу, Ральфу Толливеру. Мой друг, который служит секретарем в канцелярии Карригана, рисковал всем, доставив его мне. Суть этого письма в том, что Лорис и Карриган хотят, чтобы Толливер отлучил тебя от церкви, если ты не отречешься от своего могущества и не начнешь жизнь кающегося грешника. Именно так, я уверен, выразился архиепископ Карриган.
— Чтоб я отрекся? — воскликнул Морган и недоверчиво усмехнулся.— Да они, должно быть, шутят!
Он расправил на столе письмо и взял было его в руки, но Дункан удержал Моргана за запястье.
— Я еще не кончил, Аларик,— тихо сказал он, глядя кузену прямо в глаза.— Если ты не отречешься и не подчинишься их приказам, они отлучат от церкви не только тебя, но и весь Корвин.
— Весь Корвин?!
Дункан кивнул и сжал запястье Моргана.
— Это означает, что церковь фактически перестанет действовать на территории Корвина. Остановятся мессы, не будет ни венчаний, ни крещений, ни отпеваний — ничего. Не знаю уж, как к этому отнесутся твои подданные.
Морган стиснул зубы и поднял письмо. Он развернул его и начал читать, и пока он читал, взгляд его серых глаз становился все холоднее и жестче.
— «Его высокопреосвященству Ральфу Толливеру, епископу Коротскому... Брат мой во Христе, дошли до нас слухи. Герцог Аларик Морган... ужасные преступления... чародейство и магия противоречат законам Божьим. Если же герцог не отречется от могущества Дерини... Отлучить... Отлучение Корвина... Надеюсь, что вы это сделаете... Во имя веры...» Проклятье!
Разразившись ругательствами, Морган скомкал пергамент и швырнул его на стол.
— Никакая брань не достигнет их адской бездны! Да чтоб их разорвало со всем их родом, да чтоб чертова дюжина дьяволов охотилась за ними по ночам! Будь они прокляты, Дункан! Что они хотят со мной сделать?!
Он вновь опустился в кресло и вздохнул, все еще кипя от возмущения.
— Ну как, стало легче? — улыбнулся Дункан.
— Нет, ты, конечно, понимаешь, что Лорис и Карриган доберутся до меня где угодно. Они знают, что мое влияние в Корвине зиждется на том, что я — Морган. Они прекрасно знают, что если гвиннедская курия предаст меня анафеме за то, что я — Дерини, то мои люди не захотят видеть Корвин отлученным от церкви и я не смогу просить их вверить мне свою судьбу, Дункан.