Хроники Элении (сборник)
Шрифт:
— А он когда-нибудь кусал тебя?
— Однажды. Но я тогда объяснил ему, что мне бы не хотелось, чтобы впредь он повторял это.
— Объяснил?
— Да, правда не без помощи крепкой палки. Но зато он схватил мою мысль на лету.
— Вряд ли мы сможем сегодня далеко уехать, Спархок, — крикнул Кьюрик из арьергарда их процессии, где он ехал, ведя в поводу двух вьючных лошадей. — Мы слишком поздно выехали. Здесь неподалеку есть одна гостиница, может быть нам стоит остановиться там, как следует выспаться ночью и выехать завтра пораньше?
— Это дельное предложение, Спархок, —
— Уговорили, — согласился Спархок и взглянул на Телэна, ехавшего на усталого вида гнедой рядом с небольшой белой лошадкой Сефрении. Мальчик посматривал иногда назад полным тревоги взглядом. — Ты что-то подозрительно тих, Телэн, — сказал Спархок.
— Молодым людям не подобает болтать в присутствии старших, Спархок, — напыщенно ответил мальчик. — Это одно из основных правил, усвоенных мною в школе, куда определил меня Кьюрик. Я стараюсь следовать этим правилам, когда они не приносят мне слишком много неудобств.
— Довольно дерзкий молодой человек, — отметил Долмант.
— Он еще и вороват, Ваша Светлость, — предупредил Келтэн, подмигивая Телэну. — Держитесь от него подальше, если у вас есть при себе что-нибудь ценное.
Долмант строго посмотрел на мальчика.
— Тебя не смущает, что Церковь неодобрительно относится к воровству?
— Да, — вздохнул Телэн, — я знаю. Церковь не справедлива к подобным вещам.
— Приглядывай за своим языком, Телэн! — прикрикнул на него Кьюрик.
— Не могу, Кьюрик. Все время мешает нос.
— Испорченность мальчика вполне объяснима, — рассудительно сказал Долмант. — Вряд ли кто-нибудь серьезно занимался воспитанием его нравственности. — Патриарх вздохнул. — Во многом несчастные дети улицы так же непросвещенны, как и стирики, — сказал он и лукаво улыбнулся Сефрении, ехавшей, держа впереди себя Флейту, укутанную в старый плащ.
— В действительности, Ваша Светлость, — не согласился Телэн, — я регулярно посещаю службы в церкви, особое внимание уделяя проповедям.
— Это удивляет, — сказал патриарх.
— Вовсе нет, — сказал Телэн, — многие воры ходят в церковь. Чаша с пожертвованиями несет в себе массу возможностей.
Ошеломленный патриарх промолчал.
— Взгляните на это с такой точки зрения, Ваша Светлость, — начал Телэн с притворной серьезностью. — Церковь распределяет деньги среди бедных, не так ли?
— Разумеется.
— Но я же один из них. Я просто беру мою долю, когда чаша проходит мимо меня. Это сберегает церкви ее драгоценное время и избавляет ее от необходимости искать меня, чтобы отдать мне деньги. Мне нравится, когда я могу быть кому-то полезным.
Во время этого объяснения Долмант в недоумении смотрел на юного философа, а потом внезапно громко рассмеялся.
Через несколько миль путники наткнулись на небольшую группку людей в домотканых стирикских одеждах. Завидев Спархока и остальных, они в страхе кинулись бежать в придорожное поле.
— Чего они так испугались? — озадаченно спросил Телэн.
— Новости быстро распространяются в Стирикуме, — сказала Сефрения. — А за последнее время произошло много такого, что может заставить
— А что?
Спархок коротко рассказал ему о том, что произошло в деревне стириков в Арсиуме. Телэн побледнел.
— Какой ужас! — воскликнул он.
— Церковь уже сотни лет борется с такими зверствами, — печально сказал Долмант.
— Я надеюсь, в этой части Арсиума больше не повторится такое, — сказал Спархок. — Я послал нескольких человек разобраться с теми, кто это сделал.
— Вы повесили их? — горячо спросил Телэн.
— Сефрения не позволила нам сделать этого, поэтому мои люди выпороли их прутьями.
— И все?
— Прутья были все в шипах. Эти колючки вырастают очень длинными и прочными в Арсиуме. Я велел своим людям серьезно отнестись к заданию.
— Возможно, это было уже несколько чересчур, — сказал Долмант.
— Порой это вполне подходящая мера, Ваша Светлость. Стирики всегда были друзьями рыцарей Храма, а нам очень не нравится, когда с нашими друзьями обходятся плохо.
Бледное зимнее солнце скрылось за холодным пурпурным облаком, висящим над горизонтом, когда путники подъехали к придорожному постоялому двору. В харчевне их накормили незатейливой пищей: жидкой похлебкой и жирными кусками баранины. Поужинав, они рано отправились на покой. Следующее утро встретило их ясной и холодной погодой. Дорога покрылась корочкой льда, трава побелела от инея. Яркое солнце почти совсем не грело. Лошади несли своих завернувшихся в плащи седоков легким галопом. Дорога пролегала по холмам центральной Элении, через поля, лежащие под паром. Спархок огляделся вокруг. Это были места его и Келтэна детства, и он снова остро переживал чувства возвратившегося домой после долгой разлуки человека. Духовный аскетизм, бывший неотъемлемой частью воспитания Рыцаря Пандиона, обычно заставлял Спархока подавлять свои эмоции, но как он ни старался, кое-что порой трогало его до глубины души. Спустя некоторое время Кьюрик внезапно окликнул едущих впереди.
— Нас догоняет какой-то всадник, — сообщил он.
Спархок натянул поводья и поворотил Фарэна.
— Келтэн! — сказал он резко.
— Понял, — кивнул тот, откидывая плащ, чтобы освободить рукоять меча.
Спархок сделал то же самое, и они вдвоем отъехали шагов на сто назад по дороге, чтобы перехватить приближающегося всадника.
Однако предосторожности на этот раз оказались излишними: это был Берит. На нем был плащ обыкновенного горожанина, руки, держащие поводья покраснели от утреннего холода. Лошадь его была взмылена и исходила паром. Поравнявшись со Спархоком и Келтэном, он остановил усталое животное и, тяжело дыша доложил:
— У меня послание для вас от Лорда Вэниона, сэр Спархок.
— Какое?
— Королевский Совет узаконил статус принца Личеаса.
— Они сделали что?
— Когда короли Талесии, Дэйры и Арсиума сошлись на том, что Личеас не может быть Принцем-Регентом, Энниас созвал Королевский Совет и они объявили Личеаса законнорожденным — первосвященник предъявил документ, подтверждающий, что принцесса Арриса была замужем за герцогом Остэном из Ворденаиса.
— Но это абсурд! — вскипел Спархок.