Хроники Эллизора. Трилогия
Шрифт:
Более или менее регулярно он начал общаться с сыном только в последние годы, наконец, простив о. Максиму то, что тот в своё время стал в Церкви "отцом", то есть - заправским клерикалом.
За разговором Окоёмов-младший, пользуясь случаем, решил поинтересоваться у Окоёмова-старшего, что тот может знать относительно этого самого VES. Отца в мобильной трубке было слышно очень хорошо: и техника качественная, и связь, и голос отцовский всегда был по-начальственному хорошо поставлен.
– Вообще-то мало, что мне известно!
– пророкотал отец в ответ на прямо сформулированный вопрос.
– Никого знакомых из этой спецуры у меня нет. Правда, есть один из моих подопечных в Совете безопасности, он наверняка что-нибудь да знает. Я разведаю!
–
О. Максиму пришлось вновь рассказывать про свой визит в штаб-квартиру VES и про "змея" Зарайского. Окоёмов-старший несколько озадачился:
– Думаю, вряд у тебя получиться влезть к ним в душу со своей исповедью, ишь ты как маханул! Да какая спецура будет рада, если какие-то попы вдруг захотят, чтобы их агентура разоткровенничалась!
– и телефон громогласно расхохотался.
О. Максим особо не обиделся, поскольку хорошо отца и его манеру шутить знал.
– Ну, да ладно!
– закончил смеяться старший Окоёмов.
– Я все равно попробую что-нибудь узнать, - он немного помолчал и добавил: - Ты не забыл, что третьего годовщина?
– Нет, конечно, я постараюсь быть!
– Ты это... Давай и Катю тоже... возьми...
Это было новостью. До сего дня отец свою невестку не то, чтобы игнорировал, но дистанцию держал чётко выверенную, в частности никогда еще не звал Катю на поминки-годовщины по своей покойной супруге и матери о. Максима. Но ещё больше поразил он своего сына, когда тот услышал:
– И это... как там у вас это называется, панихида, кажется? Устроишь... на кладбище?
Когда Катя вернулась на кухню, то застала своего супруга в легком удивлении.
– Что ещё случилось?
– осторожно спросила она.
Когда о. Максим рассказал о содержании разговора с отцом, матушка ничуть не удивилась.
– Ну, к этому всё шло. Как бы он не пыжился, всё же не каменный. Внучек-то обожает. Может быть, теперь будем чаще все общаться?
О. Максим хотел было что-то возразить, но, несколько подумав, решил промолчать: его супруга была проницательней его самого и ошибалась крайне редко. Правда, почему-то к идее "чаще общаться", о Максим внутренне отнесся с некоторой настороженностью. Сам, при этом, не понял ещё почему. Просто ему же тоже было не семнадцать лет, и опыт подсказывал, что к тому или иному расширению или углублению даже и родственного общения, нужно подходить взвешенно, с осторожностью. Ведь и у общения бывают свои оборотные стороны, неожиданные повороты и непредсказуемые последствия. Так что излишний романтизм тут тоже не всегда хорош.
– Да! Ещё сегодня звонила мама!
– тут же сообщила Катя.
– И что там у них?
– привычно напрягся супруг.
– Да ничего особенного. С отцом помирились. Он уже месяц не пьёт. Я так поняла, что будут достраивать дом...
– Ага-ага...
– у Окоёмова-младшего вдруг пробудился аппетит и он усердней заворочал вилкой в тарелке с макаронами.
– Интересно только на какие средства?
– Ты не бойся, она ничего такого не имела ввиду, о деньгах речи не было.
– Ну, это пока... Потом они просрочат какой-нибудь кредит или не будет "малость" на сотню метров профиля и тогда...
– Да ладно тебе...
– Всё равно ноги моей не будет в этом их доме!
– Не будет твоей, придётся быть моей!
– Катя! Ты хоть вспомни своё детство! Ты забыла кто тебя вообще воспитал и где твои родители были?
– Зато бабушка привела меня в Церковь, а иначе у тебя была бы другая матушка!
– наконец, обиделась Катя.
– Может, и впрямь тебе тогда было бы лучше!
Но о. Максим уже остыл.
– Ладно, прости, - сказал он.
– Сама знаешь, у меня от этих строительных идей аллергия!
– и ещё поковыряв вилкой в тарелке, добавил: - Что-то макароны совсем остыли...
– Давай разогрею!
– встрепенулась в свою очередь борющая обиду Катя.
– Давай! А то что-то я проголодался, на ночь
Глава ЧЕТВЕРТАЯ
"КВАДРОЦИКЛ" В ЭЛЛИЗОРЕ
Приближалось время Великого торжества. Яков это чувствовал. Сколько именно ещё осталось - дни, месяцы, годы - не столь важно, но что-то явно изменилось вокруг, иначе уже дышалось, нечто, как это говорится, витало в воздухе. Пусть, может быть, он ощущал это один, но за много лет существования в Эллизоре приобретена такая интуицию, такое свое рода чутьё, что никто вокруг не мог в этом с ним сравниться. Да, Великое разделение сыграло свою роль. Точно, нет худа без добра! Иногда он даже напоминал самому себе хищного и мудрого зверя, который всё знает, всё видит и понимает, хорошо затаившись, почему и в моменте решающего броска никогда не ошибается. Нет, настоящий хищник не суетится, по-настоящему хитрый зверь не позволит себе ошибаться, потому что он слишком опытен для этого, и эта его опытность приобретена не в теории, но благодаря настоящей практике, о чём и свидетельствуют шрамы на теле и богатая благородная седина.
В то же время Яков не был слаб, он вполне в силе, тогда когда до старческой слабости ещё очень и очень далеко, отчего и приобретённая мудрость хищника вполне может реализовывать себя, являясь не одной только памятью одряхлевшего зверя о былой силе, но хранит себя как вполне действенное оружие. Нет, Великий посвящённый был не просто в силе - он осторожен, гибок, в хорошем смысле - сух и поджар. Не то, что, к примеру, тот же Геронтиум Ном, самый близкий посвящённому во всём Эллизоре, давний, очень давний соратник, но, однако ж, со своим возрастом и здоровьем далеко не в ладах. Но, что поделаешь, если его, Геронтиума, личное Пробуждение имело для здоровья такие, вот, последствия. Это всё индивидуально, заранее не предскажешь, как оно всё будет. Самому же посвящённому грех жаловаться на годы и здравие, он ещё в состоянии горы свернуть. Тем более, что эта возможность явна приближалась.
Великий посвящённый достал из кармана туники полученное ещё вчера из Ловерока письмо и внимательно перечитал его. Наместник и глава "Большого патруля" Артур, в частности, сообщал следующее: "... что касается твоего сына Роллана, то можешь особо не беспокоиться, здесь он будет под моим надёжным присмотром. Парень совершено бесхитростный: что у него на уме, то и на языке. Разумеется, я попробую его разговорить побольше, пользуясь своей славой оппозиционера твоей персоне, и, если будут какие-то реальные факты в отношении возможного заговора, то непременно сообщу. Однако я не уверен, что твои подозрения вполне обоснованы: похоже, что Роллан любит тебя вполне по-сыновьи, а имеющиеся противоречия могут быть исключительно проявлениями юношеской ершистости, типичным, так сказать, романтизмом, который легко проходит с годами. Что касается "Золотого шара", то на настоящий момент никаких новых сведений на этот счёт мне не удалось раздобыть. Тот старик, что может на эту тему что-либо знать, как я уже и ранее сообщал, невзлюбил меня с самого моего появления в Ловероке, и лично мне ничего из него выудить не удаётся. Даром, что он родом из местных хамтов, пусть давно и отошёл от их обычаев, но явно остается не менее хитрым и упрямым, так что пока из него лишнего слова не вытянешь, а давить на хамта, сам знаешь, дело безнадежное, если только хитростью, однако хитрость здесь нужна очень тонкая и неспешная. Но, думаю, что если "Золотой шар" и существует, то и впрямь находится где-то глубоко в подземельях, которые, начиная с самого замка в Ловероке тянутся очень и очень далеко - наверное, даже за пределы границ клана и скрывают в себе самые разные опасности. Опять же, если туда соваться, в качестве проводника нужен кто-то из местных, ты и сам говорил, что, по всей видимости, в устройстве местных подземелий те же хамты умудрились поучаствовать, хотя и не совсем ясно с какой именно своей целью..."