Хроники Эллизора. Трилогия
Шрифт:
Так оно было безопасней во многих отношениях. С одной стороны сам Яков вроде как и не был венценосцем и покушаться на его статус жреца кому-либо было бессмысленным по той простой причине, что жрецом как таковым нельзя стать, заняв вакантное же жреческое место, им, настоящим магом, надо вообще быть, а такого рода конкурентов у Яков во всём Эллизоре просто не было, поскольку сам институт жречества находился в зачаточном состоянии (Великий посвящённый особо и не давал ему развиваться). А с другой стороны покушаться на пустующий трон, конечно, можно, но это несколько иного рода покушение, чем попытка узурпировать или отнять власть у имеющего место быть сюзерена. Но поскольку такового в наличие пока не было, а самому Якову довольно успешно удавалось манипулировать общественным мнением, внушая, что до дня Великого Торжества во главе Эллизора не
Однако ухо всё же приходилось держать востро. Здесь, кстати, тот же Геронтиум вполне справлялся. Вместе со своей жандармерией. А вот, если говорить о стратегии, о долгосрочном предвидении и планировании, здесь были явные проблемы, тут Яков опять чувствовал себя страшно одиноким. Тот же Геронтиум с его менталитетом начальника полицейского участка, кроме текущих оперативных комбинаций, тотальной слежки и мелких интриг, ни на что большее опять же не годился. Но, хуже того, интуитивно Великий посвящённый ощущал появление какой-то новой опасности, сущность которой пока они никак не мог уловить, что и было странно, ведь обычно он легко определял для себя, чего именно нужно опасаться и какого подвоха ожидать. В этот раз (со всем новостями и явно назревающими переменами!) что-то было не так. Да ещё и почему-то Чужестранец этот самый вдруг вспомнился. Тот, который сыграл в судьбе Якова, можно сказать, что роковую роль. И о ком долгие годы и даже десятилетия Великий посвящённый и вовсе не вспоминал, не приходил этот самый Чужестранец ему на сердце...
– Значит, посылаю отряд в Ловерок?
– прервал Геронтиум размышления Якова.
– Да!
– встрепенулся Великий посвящённый и, к большому удивлению своего собеседника, добавил: - Жаль, конечно, Артура, ему будет трудно подыскать замену. Пока отправим во главе отряда... Гвидо...
Геронтиум не смог сдержать удивления:
– Гвидо вместо Артура? Не рано ему?
– Ничего. Хватит бить баклуши. Пора ему чему-то уже учиться. Тем более, что разделение заканчивается. Спокойной жизни скоро уже всё равно не будет!
– Пусть так, но Артур умел ладить с обрами и хамтами. Справится ли с ними Гвидо? Кроме того, ему придётся открыть тайну взаимной торговли с обрами! И тайну зелья тоже, иначе... обры могут взбунтоваться.
Но и тут Яков не отступился:
– Ничего! Гвидо... он, как раз съест эту тайну, не подавится. Пусть привыкает. Это Роллану нельзя доверять такие вещи, а Гвидо, хоть с виду и хлипковат, впишется. Пообещаем ему что-нибудь с этого, тот же Ловерок в вечное владение, он проглотит!
Геронтиум в очередной раз кивнул и с внутренним обмиранием подумал, что Великий посвящённый вновь и вновь открывается ему какой-то новой и ранее не ведомой гранью своего незаурядного характера.
Глава ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
БЫТОВЫЕ ПРОБЛЕМЫ ОКОЁМОВЫХ
Поскольку ремонт во всей квартире сделать никак не удавалось, то супруга о. Максима матушка Катя решила, что ремонту быть хотя бы на кухне. Оно и, действительно, того требовало: линолеум местами вздулся, потолок закоптился, а кухонные шкафчики тоже требовали обновления, если не полной замены. Мечтой Кати было приобретение хорошего кухонного гарнитура, однако такого рода покупка только и оставалось в мечтах, поскольку денег на существенные траты просто-напросто не хватало. Это только в бульварных газетах пишут, что у всех попов денег куры не клюют и ездят они исключительно на мерседесах, но, вот, тот же о. Максим, хоть и был настоятелем небольшого храма да ещё в центре
Некоторое время матушка довольствовалась намерениями о. Максима нанять квалифицированную бригаду, которая за пару дней осуществила бы полный ремонт кухни, благо, что один прихожанин обещал в этом деле по своей линии помочь, что было бы, опять же, существенно дешевле, но что-то у этого прихожанина от раза к разу всё не клеилось и квалифицированный ремонт кухни всё время откладывался на неопределённое будущее. В конце концов Екатерине Окоёмовой это надоело, и она решилась на ремонт неквалифицированный. То есть, для начала покрасить на кухне потолок. Своими силами. Краской, которую купил на строительном рынке о. Максим. К этому делу он купил ещё и пару валиков, не считая нескольких разномерных кистей. Дочерей, благо были весенние каникулы, предусмотрительно отправили с ночёвкой к дедушке, то есть Окоёмову-старшему, который своих внучек обожал и всегда был готов принять у себя на даче, если, конечно, не оказывался уж очень занят какими-то своими пенсионными делами, поскольку даже на пенсии оставался личностью востребованной в разного рода общественных фондах, слётах и заседаниях.
На этот раз повезло: сам приехал за внучками. Иногда Кате казалось, что мог бы Окоёмов-старший и деньгами побольше помочь (на тот же гарнитур, к примеру дать), но дедушка был в этих вопросах прижимист, сам инициативы не проявлял, а просить у него денег на тот же гарнитур они оба стеснялись.
– Ты, понимаешь, он на самом деле такой!
– неоднократно, повторяясь, объяснял супруг.
– Правда, бывают иногда во власти и бессребреники! Он такой, вот, бескорыстный...
– Атеист!
– безапелляционно подсказывала Катя.
– Ну, не такой уж он и атеист, - вздыхал из-за отца о. Максим.
– Скорее, он просто стихийный... э-э...
– Безбожник!
– продолжала супруга.
– Да ладно тебе!
– начинал сердиться супруг.
– Твои, вон, тоже хороши!
– Мои-то хоть в храм ходят!
– И помогать нам совсем не помогают, а мой хоть наших к себе порой берёт!
– Ну да, на дачу... которую ведь приватизировал себе, когда можно было, бессребреник наш!
– Это ему в свой время друзья помогли. Однопартийцы! Просто настояли! А то бы мы сейчас все вместе в одной квартире жили!
– воскликнул тогда о. Максим и, наконец, обиделся: - Что ты вообще к отцу прицепилась?! У-у, злюка!
Катя, в принципе, злюкой не была, но у неё иногда случались приступы вредности. Чаще, всего из-за усталости. Правда, мирились Окоёмовы быстро - как правило, дольше одного дня друг на друга не дулись.
Неквалифицированный ремонт кухни, однако, тоже не задался. Только вынесли стол, сняли с гардин шторы, закрыли холодильник, мебель и пол газетами, приладили стремянку, а о. Максим даже успел слегка макнуть валик ведёрко с краской и задумчиво наблюдал, как с него тонкой струйкой течёт обратно в ведёрко, как видино соображая, что именно он должен этим самым валиком делать, примеряясь к плоской поверхности потолка над головой... Как... ну, разумеется, в соседней комнате зазвонил телефон!
– Может, не будешь брать?
– с робкой надеждой сказала Катя, хотя отлично понимала тщетность такого рода посыла.
О. Максим только пожал плечами и почему-то уронил валик обратно ведёрко - да так, что из него плеснуло на пол. Точнее, на газету, которой был накрыт пол. Оставалась ещё надежда, что звонок не будет критическим, то есть не потребует немедленного выезда супруга по каким-то срочным и не отложным надобностям. Однако, прислушиваясь к обрывкам разговора из соседней комнаты, Катя поняла, что и этой надежде не суждено-таки сбыться.