Хроники хвостатых: Ну мы же биджу...
Шрифт:
С однохвостым справлялись. Зверь и зверь.
Справятся ли с научившимся управлять собой врагом-джинчурики с личными счётами? Да он уже переманил брата и сестру, которые ещё два месяца назад хотели, чтобы у их отца было всего двое детей.
– Узнавал, где тело Расы, – ответил Собаку чистую правду. – Могу показать на карте по координатам.
Баки удивился, подавил это, вспомнил слова одного из командиров. Мозаика складывалась, сколько бы ни было потерянных кусочков. В силу возраста, Темари и Канкуро эмоций до конца скрыть не смогли: девушка опустила немного
– Тело?.. – произнёс Канкуро.
– Он мёртв. Ещё до экзамена.
Тут уж не выдержала Темари. Да, не было у них близких отношений с отцом, но семья, но родная кровь!.. Куноичи резко развернулась к нему
– Гаара, он же и твой!.. – едва не сорвались с языка слова, которые для Гаары точно пустой звук, осеклась. – Почему ты не сказал нам?
– А вы бы поверили?
«Резонно», – подумал Баки. Он бы тоже не поверил. И командир бы не поверил. А вот кусочки выкладывались в подсадного Казекаге, дёргавшего в селении за ниточки и, вернув себе хладнокровие, шиноби готов был расставить приоритеты верно.
Мужчина вытащил из кармана карту и сказал:
– Показывай.
Темари не хотелось идти. Всё её существо кричало, что не нужно: не нужно искать разлагающееся, судя по срокам, тело родного отца, не нужно разлучаться с растерявшимся от такой вести Канкуро, без сильной привязанности к родителю всё равно надеявшегося на то, что ничего они не найдут, не нужно было оставлять Гаару и его секреты. Но Собаку была одна из самых быстрых в отряде Баки уже сейчас, генинном, а так же имела неоспоримые права идти. Никто из тех пяти человек, что перескакивали с ветви на ветвь по бокам и сзади, не выражали своё отношение к «зелёной» куноичи – пока не сделала ошибки, никто и слова не скажет.
А ошибок Темари на заданиях не совершала, образцовая дочь образцового Казекаге образцовой Суны. Без лишних эмоций, без лишних просьб отдыха, с сухо сжатыми в ниточку губами – ничего лишнего.
Лес кончился настолько резко, будто боги рубили по замерам. Дальше шла небольшая, всего в несколько километров, полоска степи: чем дальше и ближе к пустыне, чем суше. Проверяя на крепость, решений ждали от неё, а Собаку ни разу не пересекала границ в этом месте – рядом ни дорог, ни поселений. Поэтому ещё в прохладе задержались на привал, чтобы свериться с картой и запить пилюли. Опьянённая властью и дурным волнением, Темари гнала быстрее, чем ожидал от неё Баки, дробя отдых на короткие остановки не больше часа после выматывающих марш-бросков.
Прямой и самый быстрый путь до Суны – три дня. По незнакомому пути северней и западней, старшая Собаку довела до границы между странами Рек и Ветра чуть больше, чем за сутки. Никто толком не спал, зато не находилось лишних домыслов.
На самом деле Темари устала больше всех.
«Это ещё что, – успокаивая ноющие от такого бега ноги, говорила девушка самой с собой. – Ещё обратно бежать, и вот тогда передохнёте».
– Нам туда… минут
– Почему нельзя прямо? – недовольно произнесла Собаку.
– Здесь раньше добывали мел, а как кончился, то всё забросили. Много карьеров, их проще обходить.
– Странное место.
«Но удобно спрятать тело», – холодно добавил разум. Темари отмахнулась.
– Веди ты. Я ни разу здесь не была.
Собаку мысленно считала минуты. Шесть десятков секунд – раз, шесть десятков секунд – два, шесть десятков секунд – три… Куноичи оборвалась на пятнадцати, когда из-под сандалии покатились с обрыва камушки.
Дальше идти по координатам нет смысла.
– Разделимся, – не звучало, как приказ. – Будем искать.
Да-да, Темари. Тщательно искать, ничего не найдём и вернёмся. Старшая Собаку помнила ещё, как отец трепал по голове и позволял называть себя «папой».
Ей обязательно будет больно.
Но боги не любили её. Возможно за то, что девушка не верила ни в одного из них и полагалась всегда на себя. В первый карьер нырнул всего один человек, во второй, побольше – двое, а на третьем поиски закончились. Ещё до того, как последняя часть группы спустились туда, Темари знала, что там, внизу – очертания тела.
Пока никто не видит, пока никто не позвал, Собаку осела на край карьера и впилась ногтями в кушак. Ей стало плохо. Нельзя давать сейчас себе волю эмоциям. Но каким бы он ни был, что бы ни делал – это семья.
На иссохший и изуродованный труп Темари смотреть отказалась, боясь потерять над собой контроль и то ли заплакать, то ли лишиться содержимого желудка от отвращения. Невыносимо мерзко было от того, что не узнавала его за маской Казекаге. Это чувство и накатывающая волнами тошнота переплелись с втравленной насильно в себя апатией и не оставило место никакому горю на всю дорогу назад.
Собаку ещё предстояло сказать Канкуро, что теперь они сироты.
Темари вернулась быстро – удивительно быстро. Старшие не скрывали положительного удивления: не ожидали такого, сильна. Собаку с ног валилась, по ней видно, но глаза стали пустым бутылочным стеклом. Канкуро шагнул к сестре с робкой надеждой, но та отцепила веер с крепления, освободив уставшую спину, скинула его небрежно на землю – не слыханное дело – и, крепко взяв марионетичника под руку, куда-то его увела.
Гаара сразу всё понял.
На тело он смотреть не стал, запаха не ощутил. Скорее всего, солнце уже успело довершить то, с чем не справились звери и птицы. Раса вряд ли узнаваем глазами, а личность подтвердят профессионалы. Пока что куда более говорящей была пригоршня золотого песка, тщательно собранная вокруг тела; что случилось с остальным – забрал ли Орочимару, развеял ли веер? – выяснять не было времени. Казекаге никогда не кичился своим оружием, а уж с приходом в мир младшего-сына демона и вовсе свёл их сходство на нет. Со стороны казалось, что Раса безоружен, но он никогда не был дураком.