Хроники хвостатых: Ну мы же биджу...

Rana13

У Шукаку с Гаарой, во всяком случае, бог общий.

Когда коробка опустела, а солнце стало припекать макушку, Шио сладко потянулась.

– Только встретились, а уже сбегаешь, – фыркнул Шукаку.

– Успеется ещё, – она поднялась на ноги. – Недалеко буду, но в вашу песочницу не полезу.

– Уж точно не после того, как назвала пустыню песочницей.

С тануки Ёко не прощалась. На короткий срок, на более долгий – ей просто не хотелось. Шукаку, к счастью, понимал и разделял её мнение. Тануки вздохнул: он до последнего думал,

что она задержится подольше.

Спустя пару прыжков кицунэ нырнула сверху вниз в один из проулков и скрылась с его глаз.

Если бы у Сейрам была бы чакра молнии, то она бы их метала. А так дышала тяжело, стиснув в руки кулаки, смотрела гневно, янтарь глаз потемнел. Юмия мысленно просчитывала, сколько та навела шуму и когда сюда набегут люди.

По всему выходило – пару минут есть. Предусмотрев это, Орочи нашла тихое место. Глубоко внутри, в странном месте за сердцем, но не в спине, шевелилось не волнение и не страх, но слабая тень отказа принимать это. Что-то детское, свойственное лишь детям – детям ниндзя в десять лет, детям нормальным в её тринадцать.

На поверхности и вслух Юмия повторила:

– Шио уже ушла.

– Ты!..

Хачи ударила, странно и слабо. Орочи увернулась и в не до конца зажившей ране кольнуло. Или не там? Эхом понимания отозвалось в душе, нить их связи с напарницей натянулась струной, звенела звонко – за двоих Сейрам выражала в буре эмоции.

Всю свою живую жизнь Юмия провела с Шио, молясь сначала на неё, идя потом за ней след в след. Злилась полжизни на Ёко Хачи за уход, за то, что дважды бросила, тенью памяти родителей уходя в чужие земли.

А теперь уже трижды. Не попрощавшись с Сейрам, чтобы та не бросилась за ней, договорившись с разумом Орочи – не с сердцем, лисица покидала Канохакакурэ в одиночестве.

У Юмии оставалось ещё в Конохе дело. Три зажигательных паука из глины спрятала она вечером в бывшей квартире лорда Орочимару. Не отвлекаясь от Хачи, восьмихвостая сложила руку в печать и оживила их.

Прогремел взрыв – Сейрам остановилась, удивлённо повернув голову, разумеется, не заметив, чьих это рук дело. Доски занялись мгновенно: уже поднялся дым, до них донеслись крики о пожаре.

Теперь у Шио есть лишний час, через который она будет уже далеко.

Хачи резко выпрямилась из стойки, отрывисто бросила косы на спину. Орочи, осторожно следя за ней краем глаза, вытащила заранее припрятанные вещи, которые девушка оставила полусобранными в доме, где жила Шио.

Восьмихвостая скривилась с отвращением, если Юмия верно поняла это выражение лица.

– Проваливай, – выплюнула она. – У тебя свои делишки, да?

– Шио хотела, чтобы ты вернулась домой, – спокойно произнесла Орочи, просто передавая. – На время.

Сейрам презрительно и гордо подняла голову. Презрение ей не шло и получалось ложным, напускным – не умела она этого.

– Ещё чего, – она вдела ладони в лямки, выдернула из рук напарницы свой плащ. – Если бы на самом деле хотела, то сама б сказала.

Юмии

трудно было с этим согласиться, тем более, что Хачи в любом бы случае не послушалась, но возразила молча. Орочи завернулась в свой балахон, закрыла макушку шляпой, и маска привычно легла на лицо. Меч приятно тяжелил – довольный, напитавшийся кровью.

Напарница была права. У неё найдутся свои дела.

Странный пожар плохо тушился водой, зато песок задавил языки пламени, лишив их воздуха, за считанные минуты. На Гаару поглядывали с недоверием, но не только: многие жители Конохи видели, как он сражался против Ото. Собаку не мог лезть к ним в головы – и не собирался; с пожаром так вышло во многом потому, что он знал про него заранее.

Как выразилась Ёко: «открытая доброжелательность и помощь от шиноби Сунагакуре».

Но взгляды жгли в нём дыру, а парень с полосками на щеках полез знакомиться. Он был самый бесполезный из всех, но, тем не менее, самый активный. На Собаку вывалилась тонна мутной информации, общий смысл который сводился к тому, что сначала посчитал, мол, вас, из Песка, заносчивыми засранцами, но сейчас передумал.

А потом он вдруг стал серьёзен:

– Так вам тоже этот Орочимару насолил?

Гаара не удивился его знанию – самые секретные сведения разнеслись самыми интригующими слухами, которые обеспечивали спокойное восприятие жителями Конохи парламентёров. За Собаку даже не следил никто, видимо, на поле боя он попал в поле зрения большего количества людей, чем думал.

Но такой прямой вопрос оказался неожиданным.

– Да, – отрывисто ответил Гаара и для верности кивнул.

– Я тебя видел, пока дрались со всеми, классно ты им надавал всем. А я жабу вызвал, гигантскую, видел?

– Видел, – хотя тануки не был уверен, что что-то там видел.

– Я Наруто и когда-нибудь стану Хокаге! – парень протянул руку. – Будем друзьями?

Вообще-то, Собаку знал, что он Наруто. И помнил – от Шио и просто так, с первого дня в этом судьбоносном селении. Но их первая встреча произошла в другой жизни, мрачной, тёмной, плохой, а связи из новой растекались теперь по миру.

Пора начинать шаги в неё самому.

– Будем. Гаара, – он пожал чужую ладонь, ещё раз вспомнил Ёко и именно сейчас, глядя в небеса в глазах темницы брата Шио, принял решение. – Будущий Казекаге.

Наруто скривил губы в улыбке: суровой, уверенной. Кажется, он воспринял его слова не только всерьёз, но и как вызов.

И правильно. Собаку как раз говорил серьёзно.

Все ушли, и Хината ощущала себя потерянной. С Шио попрощалась ещё вчера: тепло, близко, родственно и долго. Ёко оставила ей все книги, наказав разве что делиться с Гаарой. Хьюга тогда кивнула, но не ощущала уверенности.

Девочка совсем не знала, где Гаара. Более того – смутно понимала, что будет делать, если увидит его, будто бы весь месяц промотали обратно, и ей предстояло жить дальше без этой странной сказки.