Хроники ицкаронской Стражи. Дело о подсвечниках Расты

Лисочка С.

– Что с моей внучкой? – спросила Мануэла.

Доктор-вампирка посмотрела на жрицу Гламуры, прищурив левый глаз.

– Мануэла, если не ошибаюсь? – спросила она. – У вашей внучки, насколько мы можем судить, острый тонзиллит в фибринозной форме. Во всяком случае, симптомы похожи, хотя столь тяжелый случай трудно себе представить. Диагноз можно будет уточнить, как только будет готов анализ крови.

– А он еще не готов? – удивился Квентин. – Это же дело двух минут.

– Ты забываешь, что девочка – оборотень, – покачала головой Бланка. – Ее кровь – яд для всякого вампира, потому анализом занимается наша лаборатория, а там это не так быстро.

– Острый тонзиллит –

это что такое? – спросила Мануэла.

– Ангина. Воспаление миндалин. Пока не понятно, чем конкретно вызванное в ее случае. Будь ваша внучка обычным человеком, я бы сказал что это – обычное дело, особенно по такой жаре.

– Причем тут жара? – спросила Баст.

– Ангину чаще всего возбуждают микроорганизмы, которые живут в носоглотке и полости рта. Стафилококки, стрептококки, некоторые вирусы или что-нибудь в этом роде. Как правило, человек к ним слабовосприимчив. Но дети – сами знаете, по такой жаре то мороженого слишком много съедят, то перекупаются в реке, то спрячутся в прохладе после игр на солнцепеке. Резкий перепад температуры, и – привет, особенно если иммунитет ослаблен.

– Погоди, но если я хоть что-то помню из лекций Людовика, которыми он потчевал меня на ночь, оборотень и иммунитет – это чуть ли не синонимы, – сказал Квентин.

– Хм. Вообще-то, так и есть, – сказала Бланка. – Но тут – особый какой-то случай. Быть может, какая-то врожденная аномалия. Бастиана, она у вас чем-нибудь когда-нибудь болела?

– Никогда, – ответила Баст. – Разве что последнее время у нее шерсть сильно выпадала.

– Очень странно, – сказала Бланка. – Быть может, ваша дочь подцепила какую-то очень редкую инфекцию. Выводы мы будем делать, когда будут готовы анализы, а пока я прошу вас всех успокоиться. Сегодня вас к ней не пустят, но завтра, если все пойдет хорошо, вы сможете ее увидеть. Пока же ее жизнь в надежных руках, и бояться вам нечего. Все самое страшное уже позади.

– Ну что же, – сказал Квентин. – В таком случае, я вынужден откланяться. Мануэла, вы помните, что мы не закончили разговор?

Мануэла бросила на Квентина косой взгляд и, взяв его под руку, увлекла в сторону.

– Ты, кажется, меня в чем-то подозреваешь? – спросила она негромко.

– Вас это удивляет? – спросил Квентин.

– Меня это обижает, – призналась Мануэла. – Многие считают меня грешной женщиной, ох, очень грешной. Но никто и никогда не называл меня воровкой, если, конечно, речь не шла о чьем-то сердце.

– Все бывает в первый раз, – пожал плечами Квентин и покосился на Баст, которая, кажется, стала прислушиваться к их разговору. – В любом случае, нам есть о чем поговорить. Предлагаю сейчас проехать в Храм Красоты и сделать это там.

– А если я откажусь с тобой ехать? – спросила Мануэла. – Пойми правильно, моя дочь сейчас нуждается в поддержке как никогда. Я бы не хотела оставлять ее в такой час одну.

Квентин размышлял несколько секунд.

– Откладывать разговор не в ваших интересах, – сказал он. – Но я вас понимаю. В любом случае, моя дорога лежит сейчас в Храм Красоты; видимо, я пробуду там какое-то время. Постарайтесь не слишком задерживаться.

– Неужели ты теперь и маму мою подозреваешь? – не выдержала Бастиана. – Квентин, ты чокнулся с этой своей работой! Сначала Крис, теперь она… Арестуй уж сразу меня и успокойся!

– А разве это ты украла подсвечники? – спросил Квентин. – Нет? Тогда, извини, арестовывать мне тебя не за что.

– А Криса было за что?

– А вот это ты лучше у него сама спроси, – ответил Квентин. – Кстати говоря, я так понимаю, он до сих пор понятия не имеет, где ты и отчего не пришла на свидание? Отрадно видеть, как ты беспокоишься

о нем. Мануэла, я надеюсь, вы меня поняли? В Храме Красоты я не собираюсь задерживаться дольше необходимого, время к ночи, и я планирую сегодня хорошенько выспаться. До свидания. Надеюсь – до скорого.

И небрежно поклонившись жрицам, он развернулся и направился к выходу из отделения педиатрии. Бланка нагнала его уже на лестнице.

– Всегда хотелось посмотреть на тебя, когда ты работаешь, малыш, – призналась она.

– И как? – спросил Квентин.

– Мне кажется, что ты устал и немного запутался, – сказала Бланка.

– Устал, – не стал спорить Квентин. – Последние дни я сплю до обидного мало, зато упреков получаю – хоть отбавляй. Наслушался всего вдоволь. И о том, какой я плохой эльф – и это от того, кто пытался своего двоюродного брата убить; и о том, какой я плохой старший брат; и о том, какой я бездарный следователь. И это за то, что я просто делаю свою работу. Хорошо ли, плохо ли, но делаю!

– Кажется, ты немного обижен, – сказала Бланка, задерживаясь на нижнем пролете лестницы. Квентин остановился и тряхнул головой.

– Есть немного, – признался он. – Но я это переживу, не в первый раз. В конце концов, я, действительно, вторгаюсь в личную жизнь людей, лезу не в свое дело, задаю кучу неудобных вопросов. Кому понравится?

– Ты слишком серьезно относишься к своей службе, – улыбнулась Бланка. – Надо же иногда и отделять себя-следователя от себя-Квентина.

– А ты отделяешь себя-доктора от себя-Бланки? – спросил Квентин. – Я многое получил от мамы, многое мне досталось от папы и эльфийских предков – чего греха таить? Но отношение к работе я получил от тебя и от Людовика, так что твое замечание, если и верно, то вряд ли ты сможешь мне продемонстрировать на собственном примере, как относится к службе «не так серьезно».

– Просто постарайся не забывать, что есть люди, которые тебя любят, и которых любишь ты, – улыбнулась Бланка и погладила Квентина по щеке. – Ведь может так получиться, что тебе все-таки придется выбирать между Квентином и следователем. Мне бы не хотелось, чтобы ты сделал неправильный выбор.

– Ах уж я-то как не хочу, – вздохнул Квентин. – Ладно, спасибо за то, что выслушала. Кажется, мне стало немного легче.

– Тебе это было надо, – сказала Бланка, все так же тепло улыбаясь.

– Побегу я, – Квентин взял Бланку за руку и поцеловал тыльную сторону ее ладони. – У меня к тебе будет маленькая просьба: дай знать, когда с Луизой станет ясно, хорошо? Впрочем, я постараюсь завтра урвать немного времени и заглянуть лично.

– Обязательно, – пообещала Бланка. – Удачи, тебе, мой мальчик.

– Она мне пригодится, – ответил Квентин, устремляясь вниз по лестнице. – Людовику – привет!

***

– Это не храм – это бардак какой-то, – сказала Селена. – В Храме Плодородия было тяжело, так там хотя бы было понятно, кто и чем занимается. Тут – ужас! Спрашиваю, кто последний раз убирался в Зале Ароматов – не знают. Спрашиваю, кто вообще за уборку отвечает – не знают. Может быть Эвелина. Спрашиваю, где ее разыскать – не знают. Наконец, нахожу ее. Действительно, по бытовой части тут она главная. Спрашиваю, кто убирается в Зале Ароматов – оказывается, послушницы и младшие жрицы по очереди, даже график дежурств есть. Ну, думаю, вот оно! Сейчас посмотрю в него, и быстренько у дежурных выясню, когда исчезли флаконы с духами. И что ты думаешь? Ничего подобного! Они, представь себе, меняются сменами! То есть в графике у Эвелины одно, а по факту – другое! Мало того! Они даже не помнят, кто когда кого подменял, Квентин!