Хроники идиотов
Шрифт:
– Это, по крайней мере, будет честно!.. – снова влезла Резвая
– Послушайте, а нельзя ли как-нибудь эту историю… обойти, а?
– Генерал Самохин, нельзя. Аирини знаете, где сейчас?
– Понятия не имею…
– В следственном изоляторе. Ее приволок этот ан Аффите, чтоб ему на том свете икалось, потому что она, видите ли, свидетель!..
– Гениально… Он теперь и демонов судить будет, или что?
– Ну, это с юридической стороны, законно – одобрительно кивнул Язоров. В углу закашлялась генерал зайцев Тишкина. Она молчала с самого начала собрания, а
– Деточки, что-то никак я старая не скумекаю – неушто ль бесовская погань в Ституте нашенском появилась?.. – все поглядели на пухленькую старушку, уютно устроившуюся в теплом местечке. Ее морщинистое, как печеное яблоко, лицо, выражало легкое беспокойство.
– Аирини находится там, где и положено быть свидетелям – припечатал Капасский, генерал от медведей – И будет. Пока не решится все.
Высказавшись таким образом, он умолк, видимо, надолго.
Майор воспользовалась паузой, и, наконец-то, оглядела собравшихся. Все двенадцать оборотней, сидевших за круглым столом, напоминали ей консилиум хирургов, решающих, как бы половчее разрезать неизлечимого больного. Кажется, они никак не могли договориться, с чего начать вскрытие.
– Мы в любом случае должны закрыть дело Кривицкого – заметила генерал Шалинская, полируя ногти – Хоть посмертно, хоть как. Вывесите завтра приказ, или что там…
– Надеюсь, хоть после него ИПЭ не сойдет с ума всем составом – заметил тихо, почти себе под нос, Гордеев. Он не стремился в центр внимания, и больше слушал, чем говорил. Он стал генералом конфессии горных козлов лет так десять назад, и с тех пор мир не особо изменился в его глазах.
– Итак, кто за приказ? Раз, два, три… Вы против, генерал Ватра?
– Вважаю зайвим – отрубил лихой казак, накручивая смоляной ус – Щодо москаля, хай йому грець, то хай бы сказився…
– Он не может, он умер – ровным голосом и все с той же приклеенной улыбкой ответил Ицын, за что заработал неприязненный взгляд Свирязинской. У арахнидов и оленей был давний конфликт на почве взаимных интересов. Ватра, оборотень-выдра, пренебрежительно фыркнул. Секретарь вздохнула. Она ненавидела политику в такие моменты. Та слишком отравляла жизнь.
– Значит, за приказ – десять из дюжины? Кто, кроме Ватры, не голосо… А, понятно, вопрос снят. Хорошо – Джарская встала со своего места, собирая бумаги – Большинством голосов принято. Завтра, мне бы хотелось верить, я увижу ваши резолюции на документах… И еще одно. Кто-нибудь, разбудите генерала Джежоли…
– Сэдфилл, у нас проблемы.
– Очень смешно…
Старший выездного отдела разведки поправил очки на носу. Его фамилия была Хьюстон, и над этим постоянно подшучивали сотрудники. В конце концов, шутка вышла за пределы понятия «юмор» и осталась как своеобразный сленг.
– Одна из твоих ячеек заслана в Судан
– Я уже в курсе.
– И они там… начудили.
– Почему я не удивляюсь?..
– В смысле?
– Они 414-ые.
– Тогда ясно. – Хьюстон вздохнул, и посмотрел на лежащие перед ним бумаги. Они его не обрадовали.
– Сэдфилл, тебе
– Как раз кто-кто, а я его хорошо знаю. Но продолжайте. Речь шла о проблемах.
– Если коротко – тебе придется открывать легенду.
– Какого Лиса?!..
– Такого. Ты туда в каком виде отправишься? Правильно, в рабочем. А амулеты кто должен передать? То-то и оно, что связной.
– Черт…
– Если хочешь, можешь сняться с задания – милостиво разрешил Хьюстон
– Но, почему-то мне кажется, что ты не хочешь…
— Но и легенду рушить тоже нет желания – Сэдфилл закурил, глядя в окно. Чем ему нравился кабинет начальника, так это демократичностью. Полковник скептически поглядел на молодого человека, курившего, присев на угол его стола.
– Решай – не выдержал Хьюстон – Или я пишу отправную, или…
– Или?
– Задание – дело добровольное. А не так, что хочешь – идешь, а хочешь – нет.
– Хьюстон, у нас если и есть проблемы, так это вы.
– Я не Лис.
– Не может не радовать. Ладно. Я берусь. Какая легенда?
– За легенду можешь поблагодарить своих 414-ых. Подгруппу «А» отправили на разведку, а они хитренько влились в ряды противника, и теперь как бы на его стороне, вступили в эту «новую волну». Так что тебе один лишь путь – поступить точно так же.
На лице Сэдфилла не было ни тени чувства. Он курил, глядя в окно, словно и не слушая начальника. Через пару минут он оставил окурок в пепельнице в виде черепа в шутовском колпаке – подарок Хьюстону на десятилетие его службы в отделе – и взял со стола папку.
– Билеты будут?
– Как всегда.
– У меня только одна личная просьба. Не говорите об этом выезде майору Джарской. Это личное.
Просыпаться было тяжело. Впрочем, как и всегда, если накануне ты злоупотребила… И, что хуже всего – злоупотребила одна…
Ирина Валерьевна осторожно открыла один глаз.
И никто тебе не принесет кефирчику, и пельмешков не сварит, и не обзовет нехорошими словами. Интересно, какой добрый человек довез ее до дому после вчерашней буйной гулянки в «КомплеХХХ»-е… Смутно припоминались какие-то знакомые лица, но кому бы они могли принадлежать – это большой вопрос. Самым ярким вспоминанием оказалось святое убеждение, что связной № 61 – просто душка.
Он-то, может, и душка, но… Слишком между ними большая разница. Чин, возраст, взгляды… Он ведь даже имя свое ей сказать постеснялся – вон секретарь ИОО какая важная шишка, а он кто…
Заставив себя таки встать, и добрести до ванной, Ирина немилосердно терзала память. Так, но все же – до чего вчера дошло-таки, а?.. Колыхающиеся занавеси вокруг столиков… Бегающие огни… Чей-то файерболл летит в стену… Рысева задорно гоняется за Гуляновским – и это взрослые люди, между прочим… Беата танцует в центре круга… 414-ые кого-то очень ругают… Сцена… Продажа ее перчатки… Джежоли, вылизывающий ухо Воронова… Барная стойка и рыдания в пушистое манто…