Хроники императора. Начало пути
Шрифт:
Ладно, достаточно пока и этого, теперь простая медитация, раз ничего другое не доступно, что-то меня совсем выбило из колеи. Когда сталкиваешься с чем-то действительно трудным и думаешь - все, сложнее уже быть не может, как через некоторое время получаешь ответ - просил, получи, мучайся теперь с этим, и тогда еще сильнее хватаешься за голову. Все, хватит, стараюсь отпустить мысли, расслабиться, избавиться от напряжения, плыть по течению...
Глава 12
Следующий
Прошла неделя, потом другая, стали устраивать спарринги - с оружием, без, группами, в общем, все усложнилось. Выматывались по прежнему страшно - мало кто находил в себе силы после заката хотя бы болтать, а не падать на ворох соломы бесчувственным куском мяса. Кормили паршиво, стал худеть, хоть Аррун и заметил, что я прекрасно держусь, но тело явно ощущало нехватку пищи. Народ вокруг выглядел изможденным, уставшим, былая обреченность сменилась постепенно безразличием, бегали, прыгали, дрались, но как роботы, не было искры, лишь равнодушие. Не все так, конечно, но большинство.
Сегодня отрабатывали связки удар-блок, и хотя надзиратели били не в полную силу, земля вокруг была красная от пропущенных ударов, целым не остался никто. Тиор сломал мне нос, а потом пробил в голову, очнулся уже на земле, все двоилось и плыло, координация была нарушена, я был беспомощен. Пинок по ребрам и приказ встать. Глотая кровь, пытаюсь подняться, но меня ведет, равновесия просто нет, вспахиваю головой землю у чьей-то сандалии, слышу гневный, раздраженный окрик. В глазах муть, во рту кровавая юшка, шатаются два передних зуба. Кто-то поднимает под мышки и волочит по земле, чувствую каждый камешек, каждое углубление, мне хреново, мне очень хреново.
– Алистер, ты меня слышишь? Алистер, - Аррун, это он меня тащит? Ладно, пусть тащит.
– Ты как, брат, ну, ответь же, - продолжает шептать.
– Я, - сглатываю кровавый сгусток, - я в порядке.
– Черт, сильно же он тебя, жить будешь?
С трудом приподнимаю голову, окидываю его мутным взглядом. Усмехается, шепчет:
– Будешь, конечно, будешь, и не из такого дерьма выбирались, - когда это мы с ним в дерьме вместе были? Не помню. Мысли разбегаются, тяжело думать.
– Тиор приказал оттащить тебя в клетку, отлежаться, поваляйся подольше, отдохни, но не переусердствуй, покажешься бесполезным - отдадут аррсам, Алистер, ты меня слышишь?
– Да, - киваю.
– Хорошо, держись, брат, держись, - аккуратно укладывает на солому, - не сдавайся.
Слышу удаляющиеся шаги. Голова пульсирует, безостановочно стучат молоточки, проталкивая кровь по сосудам, венам, артериям - у меня сотрясение, серьезное, даже не знаю, справится ли организм с таким, просто нет понимая, как в прошлый раз, просто не знаю. Ждать, все, что остается. Лежу с закрытыми глазами, глубокая медитация, желание только одно - исцелиться, твержу как мантру, не прекращая, а внутренний мир крутится и шатается, молоточки бухают, кажется, еще чуть-чуть, и голова не выдержит, лопнет, как переспевший арбуз. Я себя не узнаю. Чувствую себя развалиной, древней, старой, пора на покой. Губы растягиваются в кровавой усмешке - "на покой", как же, еще живы кровники, еще нет всех ответов, и я - еще слишком слаб, что бы уйти, оставив все. А сознание все кружится и кружится, словно лист на ветру, подхваченный и безвольный. Хватит!
Схема - во всей своей красе. Но мне плевать на все, кроме одного. Вот она, еле светится. Прикипаю взглядом, намертво, словно спаиваю ее и себя, и тяну, безжалостно, без сантиментов, срываю грубо, резко, напитываю светом,
Когда к вечеру все вернулись, Аррун видит тело в луже крови, ее так много, что кажется, будто оно плавает в небольшом озере. А вокруг ползают большие зеленые мухи. Он бессильно падает на колени, хватаясь руками за голову. Сзади подходит Крикун:
– Спекся, к аррсам его!
– и разворачивается, ничего больше не сказав.
– Погодите, постойте, он жив, жив, просто без сознания, нельзя же так, - Аррун, не думая, хватает его за штанину, и тут же отлетает к решетке, ртом начинает идти кровь, карминовым потоком окрашивая грудь, штаны, пол, смешиваясь с моей. Озеро скоро превратится в море, а она все идет и идет. Он не может ничего сделать, в бессилии зажимает рот, пытается что-то сказать, протягивая руки к Крикуну, но тот лишь бесстрастно наблюдает. Странно, сон ли это? Вряд ли, хотя...
Где-то вдалеке послышался шлепок, будто по воде ударили ладонью. Странно, откуда здесь вода? И где я, почему так темно, закрыты глаза?
Невольники в ужасе попятились, раздались испуганные возгласы, кто-то начал молиться. Бледные лица, дрожащие губы, в глазах страх, двое не выдержали, потеряли сознание, обмочившись. Даже надзиратели сделали по шагу назад, положив руки на поясные ножи. Все замерло, обратив внимание на клетку.
Два трупа в карминовом пруду, жуткие позы, страшные лица. Лежащий левее - распластанный, подобно звезде, весь красный, с перекошенным, искривленным в оскале ртом, стал медленно подниматься, без рук, без опоры, без видимых усилий. Ноги неподвижно лежат в луже крови, руки висят безжизненными веревками, а туловище постепенно принимает вертикальное положение. Сел. По луже пошла рябь, взметнулся рой мух, потревоженный движением. Голова медленно повернулась ко второму трупу, глаза открылись.
– Кровавый, кровавый, - жуткий, на грани истерики шепот прошелся по губам узников. Надзиратели продолжают молча наблюдать.
Сердце сжалось, от тоски, от боли, от безысходности, от ненависти. Мой несостоявшийся друг лежал на боку, остекленевшие глаза отражались в продолжавшем увеличиваться пруду, ртом шла кровь, стекая и смешиваясь с моей собственной. Поднял руку - красная, капает, провел раскрытой ладонью по лицу, оставляя на губах неприятный привкус, обернулся. "Коллеги" жались к стене, не сводя с меня глаз, надзиратели стояли у входа в клетку и с интересом рассматривали. Меня, Арруна, лужу, жужжащих вокруг мух. Я улыбнулся. У стены кто-то упал в обморок.
– С возвращением, Кровавый!
– Крикун широко улыбнулся, - к кому бы тебя подселить?
– и стал осматривать узников. А там уже сдавали нервы, самые стойкие просто стояли, молча, бледные, жалкие, остальные кто рыдал, кто валялся без чувств, стоял запах нечистот и страха. Последнее я ощутил особо четко - боятся, меня. Пусть, мне было все равно, что-то надломилось внутри, что-то изменилось, навсегда, словно сдвинулся какой-то переключатель. Не было ни боли, ни каких-либо других неприятных ощущений. Я просто сидел в луже крови, рядом с мертвым товарищем, не испытывая абсолютно ничего. Вспыхнувшие чувства, когда открыл глаза, будто перегорели, не оставив даже пепла, лишь память, и уверенность - я убью вас всех, дайте только время.