Хроники империи, или История одного императора
Шрифт:
Еще через полчаса Илис неожиданно для себя раззевалась, ее потянуло в сон. Сказывалось и волнение, и недавнее чрезмерное напряжение сил: сотворение портала от Латера до Эдеса даром не прошло. Барден заметил ее состояние, что-то понял и спросил быстро:
— Тебя от Эдеса Марк провожал?
Илис кивнула, тут же виновато припомнив, что Марк до сих пор дожидается ее на поляне перед павильоном, а ведь ему, вероятно, не помешало бы вернуться в столицу к делам и семье. Нужно было пойти к нему и сказать, чтобы возвращался без нее, но благое это намерение только намерением и осталось. Барден уже спрашивал дальше:
— А в Эдес ты когда прибыла?
— Сегодня днем.
— Через портал?
— Угу.
— Напрямую? —
— Угу, — совсем уже сонно промычала Илис.
Желтые глаза возбужденно вспыхнули, но Барден быстро взял себя в руки.
— Об этом стоит поговорить… — проговорил он медленно, — но не сейчас. Тебе нужно поспать.
— Нужно, — охотно согласилась Илис. — Только там Марк ждет…
— Я с ним поговорю, — перебил Барден, стягивая с какого-то предмета сложной формы небрежно наброшенное на него пыльное покрывало. Это оказалась длинная кушетка, изогнутые, украшенные затейливой резьбой ножки которой выдавали ее старинное происхождение. — Вот, ложись пока сюда.
Уже почти в сомнамбулическом состоянии Илис освободилась от тесного камзола и перебралась на кушетку. Та оказалась не слишком удобной, но глаза у Илис отчаянно слипались, а тело налилось свинцом, и ей было безразлично — удобно или неудобно. Хотелось только спать. Когда она смыкала глаза, громадная тяжелая тень нависла над нею, и вслед за этим Илис почувствовала, что теплые, чуть шершавые губы отечески касаются ее лба.
Не успев даже удивиться, Илис уснула.
Всю следующую неделю Илис порхала как на крыльях, так солнечно и приятно было у нее на душе. Она уже и забыла, как от одного присутствия Бардена поблизости тело наливается энергией, и теперь с удовольствием вспоминала. Иногда она с веселым ужасом начинала думать, что учитель действует на нее, как хорошая порция скумы — на наркомана, только зависимости не вызывает. Впрочем, это еще как посмотреть, насчет зависимости-то…
У Бардена теперь было сколько угодно свободного времени, и Илис могла болтать с ним хоть с утра и до ночи, а не вылавливать его урывками в круговороте множества важных дел. К счастью, и Барден был рад ее обществу и готов был не отходить от нее хоть круглые сутки. Им было о чем поговорить.
И Барден был единственным ее знакомым, который не мучил ее вопросами, когда и за кого она собирается, наконец, выйти замуж.
Бывший император жил очень уединенно. При нем, как и говорил Марк, был один только старый слуга, который прибирался в комнатах и стряпал для своего хозяина еду, и, кажется, не делал больше ничего. Супруга Бардена осталась в столице и вела там вполне светский образ жизни. Это страшно удивило Илис. Зная, как сильно любит Барден свою жену, она даже не могла придумать причины, заставившие его расстаться с ней. Что произошло между ними — этот вопрос весьма занимал Илис. Но задать его она не осмелилась ни Бардену, ни даже Марку. Это были их семейные дела, и она удерживалась от сования в них своего носа, хотя и очень хотелось.
Раз в несколько дней Барден наведывался в эдесское братство Гесинды, или же в какую-нибудь из провинциальных гильдий. В управление их делами он влезал, но старался быть в их курсе, все-таки общеимперская гильдия была его детищем. На Марка оставить ее он не мог, преемника у него не было, а будущность касотских магиков не могла его не заботить.
Но ради Илис он прекратил и эти визиты, словно боясь лишиться хотя бы одной минуты из тех немногих, что имелись у него для общения со своей свежеиспеченной коллегой. Они много говорили о магии, и теперь уже — на равных.
А еще больше, чем о магии, они говорили обо всем, что взбредало им в головы. Барден словно скинул с себя то ли жесткое парадное платье, то ли тяжелый воинский доспех, и временами вел себя, как мальчишка. Временами Илис даже казалось, что он лет на десять моложе Рувато.
Однажды ей пришло в голову, что, в сущности, Барден и Рувато очень схожи между собой, и именно поэтому ее так тянет к ним обоим. Сходство было не во внешности, конечно, но в привычке всю жизнь держать себя в тисках и ходить, выражаясь фигурально, застегнутыми на все пуговицы, не давая воли своим желаниям и чувствам. Оба в первую очередь думали об империи. Рувато был ярым противником императора Бардена, но, окажись он на троне, он вел бы себя точно так же или очень похоже, ведь он точно так же безжалостно использовал людей в целях, которые казались ему благородными и исторически справедливыми.
Оба, и Рувато и Барден, были мечтателями, но не позволяли себе воспарить высоко над землей, день за днем принуждая себя к заботам о насущном. И даже освободившись от мирской и земной суеты, они изыскали для себя одинаковые занятия: исписывали страницу за страницей, поверяя бумаге свои мысли, которые не поверяли ранее никому из людей. С сочинениями Рувато Илис уже ознакомилась четыре года назад, и они произвели на нее известное впечатление; Бардена она знала как автора серьезных научных трудов, и не подозревала в нем таланта к сочинительству романтически-мистических или иронических историй. Эти истории, похожие на сказки, изумили ее сильнее, чем сюрреалистический бред, рожденный больным рассудком Рувато. Жесткий, как камень, неумолимо суровый и жестокий Барден не мог написать такого! И, однако же, писал. Оставалось предположить только, что его душу и разум изуродовали, а то и убили в детстве неправильным воспитанием, и только сейчас что-то начало оживать и выправляться. Неожиданное признание Бардена в какой-то степени подтвердило это предположение.
— Последнее время я чувствую себя как мальчишка, — заявил он однажды. — Так легко и весело мне не было лет сорок. Безумие какое-то! Может быть, это старческое слабоумие?
— А может быть, вы влюблены? — ехидно отозвалась Илис.
Барден посмотрел на нее, прищурившись — от этого долгого взгляда ей почему-то стало не по себе, — и ответил:
— Может быть.
"В кого?" — чуть не брякнула Илис, но вовремя сдержалась. Не ровен час, услышишь что-нибудь такое, чего слышать не хочешь.
Раза три в загородный дворец приезжал Марк. С нескрываемым изумлением смотрел он на беззаботно беседующих Бардена и Илис.
— Я никогда не видел отца таким, — шепнул он Илис, отведя ее в сторону. — Что ты с ним сделала?
— Ничего, — весело ответила Илис. — Между прочим, для меня он такой тоже внове.
— У него как будто душа из темницы на свет вылетела, — задумчиво сказал Марк и, несмотря на странную формулировку, Илис очень хорошо поняла, что он имел в виду.
Но лето заканчивалось, и она с неохотой вспомнила о необходимости возвращения домой. Или, вернее, в школу, где уже, вероятно, ждали ее с нетерпением. Илис страшно не хотелось прощаться с Барденом, но пригласить его с собой она стеснялась: она не могла быть с ним настолько запанибрата, как с запропавшим князем Слооком. С легкостью она ехидничала и дерзила ему, но такой простой вопрос, как "Не хотите ли взглянуть на мою школу?", не желал идти у нее с языка. Илис оробела, как послушница-первогодок.
Барден разгадал ее мучения без слов и без мыслечтения (и спустя восемь лет он честно исполнял свою клятву).
— Надеюсь, ты как-нибудь пригласишь меня испробовать твой замечательный портал, — сказал он с улыбкой, опустив на ее плечо тяжелую руку.
Илис с готовностью схватилась и за руку, и за фразу:
— Хотите — прямо сейчас приглашу?
К ее разочарованию, Барден отказался.
— Нет, — сказал он. — Мне кажется, по возвращении тебя ожидают несколько сюрпризов, и некоторое время тебе будет не до меня.