Хроники империи, или История одного императора
Шрифт:
— Опять пророчествуете? — с подозрением спросила Илис.
— Можно и так сказать, — уклончиво ответил Барден.
— Может, тогда вы мне скажете, какого рода будут эти сюрпризы?
— Нет, не скажу.
— Жаль, — вздохнула Илис и отступила на шаг, все еще удерживая его руку в своих. — Но все равно я с вами прощаться не буду — вот разберусь с сюрпризами и вернусь к вам. Не прогоните?
Барден засмеялся, притянул ее к себе и поцеловал в макушку, как ребенка. Тогда Илис, повинуясь очередному внезапно нахлынувшему порыву, бороться с которым у нее уже не было ни сил, не желания, сделала, наконец, то, что хотела сделать с самого начала: поцеловала его руку и прижалась к ней щекой.
Вернувшись
Но уже через полчаса она позабыла о предсказанных им сюрпризах, погрузившись в пучину обыденных дел. Две молоденькие храмовые магички, помощницы старшей наставницы — каковой являлась Илис, — очень обрадовались возвращению своей начальницы, и немедленно вывалили на нее груду свежих школьных новостей. Ничего из ряда вон выходящего в ее отсутствие не случилось, за исключением мелких шалостей учеников, но это дело обычное, начинающие магики не могут не шалить, Илис знала по себе. Поэтому наказывать она никого не стала, а ограничилась кратким предупреждением, напомнив своим подопечным в очередной раз, что неконтролируемое, небрежное применение магических сил может привести к прискорбным последствиям. Подопечные (число которых за последний год увеличилось до десяти) покивали, но, кажется, не особенно обеспокоились. Илис велела помощницам внимательнее следить за учениками, особенно за младшими, и на этом разбирательства завершились.
Неделю она тихонько плыла по течению размеренной школьной жизни и начинала уже подумывать о возвращении в Касот, когда однажды утром, из кипы ежедневной почты выудила письмо из Карата. Надписано оно было рукою Брайана, что уже само по себе являлось удивительным: Брайан был небольшим любителем писать письма; а говоря по правде, этого дела терпеть не мог. Только экстремальные обстоятельства могли заставить его взяться за перо. Уж не случилось ли чего? встревожилась Илис и жадно впилась глазами в неровные и небрежные строки. Почерк у Брайана был ужасный, писал он со множеством ошибок, а теперь, к тому же, торопился и волновался, так что разобрать его корявые буквы было труднехонько.
Взволноваться ему было от чего: единственная и любимая дочка сообщила ему, что хочет выйти замуж, и за кого! — за Грэма Соло. Тот будто признался ей в любви и предложить стать его женою, а она, маленькая глупенькая дурочка, с радостью согласилась. И сговоренная пара явилась к родителям невесты за благословением.
Брайан искренне недоумевал, как вообще могла возникнуть взаимная сердечная склонность между не похожими ни по характеру, ни по склонностям людьми, и злился на себя за то, что ничего не замечал. Его не порадовала перспектива в ближайшее время заполучить такого зятя; скорее, он пришел в ужас, хорошо зная, что Грэм за человек. Он разговаривал по очереди с Грэмом и дочерью, пытался отговорить их, но — бесполезно. Джем была словно околдована, глаза ее светились счастьем и восторгом при мысли о супружестве с мастером Соло, никаких предостережений она и слышат не желала. Что до Грэма, то в ответ на все уговоры он только мрачно улыбнулся и сказал: "Если Джем не откажется от меня, то и я от нее не откажусь".
Его можно было понять: в кои-то веки выпал шанс обрести счастье.
Запретить брак Брайан не посмел. Сам он в молодости был не слишком почтительным сыном, и увел Анастейжию из родительского дома, даже не поставив в известность ее отца и мать; к алтарю Травии они пришли без благословения. Помня об этом, Брайану пришлось смириться, и, скрепив сердце, он благословил молодых.
День свадьбы был уже назначен, и он приглашал Илис быть гостьей на этом торжестве.
— Ну и ну, — сказала себе Илис, дочитав письмо.
Ничего подобного она не ожидала; во всяком случае, не так скоро. Грэм, полагала она, при его осторожности
Но зато она знала, что на свадьбе не появится. Очень ей не хотелось, чтобы Брайан размазал ее по стенке за содействие этому явному мезальянсу. Впрочем, ему неоткуда знать, что Илис приложила руку к сближению его дочери и Грэма, но все-таки… все-таки ей не хотелось рисковать.
Она очень хорошо понимала смятение Брайана. Понимала и чувства Грэма: это был самый невезучий человек из всех, знакомых ей; он вечно влипал в ситуации, серьезно угрожающие его здоровью, а то и жизни; умудрялся настраивать против себя друзей, знакомых, родных и возлюбленных; скитался по всему миру и нигде не мог обрести покой. И вот, ему встретилась девушка, которая горячо и искренне полюбила его такого, каким он был, со всеми его отвратными чертами и привычками. (Справедливости ради нужно отметить, что ранее Илис уже знала девушку, любившую Грэма до умопомрачения, но он с маниакальным упорством держал ее на изрядном расстоянии от себя, обращался с ней, с точки зрения Илис, просто отвратительно, и в конце концов оставил ее в одном из медейских храмов Фекса, поручив заботам сумеречных братьев. Ему было тогда чуть за двадцать — совсем мальчишка! — но и в юности характер у него был омерзительный.) И вот, после всех многолетних несчастий, Грэм встречает Джем: веселую, нежную, ласковую, не испугавшуюся его рычания, злобных взглядов, шрамов и татуировок. Устоять перед искушением, не покориться ее любви было очень сложно — и он не устоял. Приручила его Джем временно или навечно, будет видно только спустя сколько-то времени, но пока Грэм изъявил готовность стать «домашним».
Вот кого Илис решительно не понимала, так это Джем. Любовь любовью, но нельзя же быть настолько слепой! Неужели она не видела, кому согласилась стать женою? неужели не боялась, что Грэм, человек тяжелый и холодно-жестокий, замучает ее? Впрочем, тут же мысленно укорила себя Илис, ведь это я буквально за руку привела девочку к Грэму, радея за их воссоединение.
Перечитав письмо еще раз, Илис вдруг передумала: все же на свадьбу следовало явиться, иначе Брайан оскорбится смертельно и никогда в жизни не скажет ей больше ни полслова. Горячность его и обидчивость были притчей во языцех среди его каратских знакомых. Когда он приглашает в свой дом, нельзя отвечать отказом, иначе рискуешь перейти из числа друзей в число врагов. А ссориться с несдержанным на язык и на руку, но честным и прямым Брайаном Илис не хотелось; он ей слишком нравился, и она была многим ему обязана.
Ладно, вздохнула она, компенсируем нежелание присутствовать на свадьбе удовольствием от вида жениха — Грэм в этой роли должен выглядеть очень забавно! Может быть, он даже будет улыбаться?..
Не успев как следует успокоиться после первого сюрприза, Илис с удвоенным нетерпением стала ожидать второго из обещанных Барденом. Благо владение техникой телепорта позволяло не нестись сломя голову в Карат, и она могла задержаться в школе еще дней десять, и все равно поспеть к сроку.
Не день и не два потребовалось на придумывание и поиски свадебного подарка. Илис не приходилось еще присутствовать на свадьбе, и она понятия не имела, что принято дарить в подобных торжественных случаях. К тому же речь шла о Грэме, нужды и пристрастии которого были ей неизвестны, несмотря на давнее и близкое знакомство. Илис знала, что он любит хорошее оружие, — то есть не то чтобы любит, но — ценит как профессионал, — но и только. О личном комфорте, об удовлетворении каких-то своих личных нужд он никогда не заботился, удовольствовался малым и вел почти аскетический образ жизни. Самый яркий пример тому был его дом в Карате — необставленный, неухоженный.