Хроники Империи Ужаса. Крепость во тьме
Шрифт:
– В Ребсамене мы изучаем не только цветочки, – сказал он в свое время, припомнив удивление Фуада, когда тот обнаружил, что Мегелин составляет каталог цветных рисунков пустынных цветов.
Али слез с валуна:
– Мегелин?
– Да?
– Мне тоже страшно.
– Нам всем страшно, Али.
Али яростно уставился на Гаруна:
– Если кому-нибудь расскажешь, я тебя поколочу.
Гарун схватил камень с зазубренными краями:
– Ну, давай попробуй, Али.
– Мальчики, оставьте свою злость для Эль-Мюрида.
– Он сам напросился, – ответил Гарун.
– Ах
– Я сказал – хватит. Гарун, идем. Али пришел сюда раньше.
Али высунул язык.
Радетик зашагал дальше, гадая, чего мог бояться Гарун. Люди его нисколько не пугали.
– Давай вернемся в замок, Гарун. Пора немного позаниматься.
Название местности Эль-Асвад относилось также к ее главной крепости. Имперские строители изначально квадратной, лишенной каких-либо черт цитадели называли ее «Восточной крепостью». Во времена империи здесь находился главный штаб военного командования.
Замок теперь стал больше, хотя и утратил свое назначение. Каждое поколение делало его все более неприступным. К изначальным стенам добавились круглые башни. С северной стороны появилась дополнительная оборонительная стена и вспомогательные башни, окружив вершину горы. Еще дальше на север расположился массивный квадратный форт, соединенный с главным замком укрепленным переходом и охранявший самый пологий склон.
Остальные три склона были голыми, каменистыми и во многих местах обрывистыми. Каменная поверхность размягчилась и осыпалась под воздействием многовековой эрозии, которую можно было наблюдать по извилистым слоям осадочных пород. Дети придворных и солдат Юсифа обожали рыскать по склонам в поисках ископаемых, за что Радетик платил им сластями.
Радетик обнаружил, что жизнь в замке не слишком легка: в нем либо стоял холод и сквозняки, либо было жарко и душно. Во время редких дождей крыши и стены протекали. Удобства были примитивны, мебели почти не наблюдалось. Во всем замке не было ни единой ванной комнаты, в отличие от Хеллин-Даймиеля, известного своими общественными банями. Единственная закрывавшаяся дверь преграждала доступ в жилище женщин.
Он часто тосковал по уюту крошечной квартирки в университете.
Несмотря на все недостатки, замок вполне выполнял основную функцию. Его зернохранилища, резервуары для воды и арсеналы могли поддерживать гарнизон в течение неограниченного времени. Замок властвовал над огромной территорией, и ни одна осада или штурм не могли его завоевать.
Остановившись у ворот, Радетик окинул взглядом каменистую землю, простиравшуюся на мили вокруг крепости.
– Гарун, знаешь, что я хотел бы увидеть? Хотя бы однажды? Дерево.
Шли недели. Фуад объявил призыв в ополчение из племен. Утром, когда должны были собраться новобранцы, Гарун разбудил учителя.
– Чего тебе? – проворчал Радетик, щурясь на бьющие в окно лучи рассветного солнца. – Давай лучше по-хорошему. Ни один нормальный человек не должен быть в такое время на ногах.
– Дядя Фуад собирается встретиться с ополченцами. Я подумал, может, ты тоже захочешь прийти.
Радетик застонал, спуская ноги с постели.
– Хочу ли я? Нет. Если ты видел одну толпу феллахов [3] –
Он сомневался, что призыв Фуада получит такой же отклик, как и призыв валига. Гарун разочарованно взглянул на него:
3
Феллах – крестьянин (араб.).
– Не так уж много. Но кто-то все равно приходит. Может, некоторые просто задержались.
– Гм? Плохо дело, говоришь? Подай-ка мне сандалии.
Ополченцы собирались на склоне, ведшем к главным воротам Эль-Асвада. Как и сказал Гарун, прибыли не все. И судя по скромным облакам пыли на дороге, Фуад вряд останется доволен ответом на призыв.
– Меньше трети от того, что он вправе ожидать, – заметил Мегелин.
– Некоторые пожиратели верблюжьего навоза перешли на сторону бандитов. – Фуад хмуро взглянул на собравшихся. – Трусость распространяется, подобно оспе.
– Не думал, что они настолько ненадежны, – ответил Радетик.
– Именно таковы они и есть, писака. А те, кто не дезертировал, прячутся по своим палаткам, словно старухи, боясь занять чью-то сторону. Перед моим братом они будут оправдываться тем, что он не объявил призыв сам. Мне следовало бы поехать и примерно их наказать. Проклятые ведьмы.
– Может, стоит несколько дней подождать? – предложил Радетик. – Послать еще гонцов, и пусть поговорят с ними как следует.
– Что толку? Если им хочется прятаться за юбками женщин – пусть. Я посмеюсь над ними, когда вернусь с головой Эль-Мюрида на копье. Белул! Собери шейхов.
Капитан Белул поклонился и спустился по склону, проехав среди собравшихся. Вожди поднимались по двое и по трое. Фуад не стал никого приветствовать, хотя знал всех и в течение многих лет ездил с ними бок о бок. Его мрачный взгляд заставлял всех держать язык за зубами и сохранять дистанцию.
Когда прибыл последний, заняв место в кругу Фуада, Радетика, Гаруна и офицеров Фуада, тот медленно повернулся:
– И это все? Только у вас хватило смелости противостоять мальчишкам-бандитам? Таха, Рифаа, Кабус и остальные – обещаю, мой брат этого не забудет. Так же как он не забудет лица тех, кого мы не увидели сегодня.
– Может, стоит дать им больше времени? – предложил кто-то.
– Больше времени, Ферас? Даст ли Ученик больше времени нам? Нет! Мы нанесем удар. Никаких игр и нежностей. Мы обрушимся на них словно молот. И мы принесем их головы, чтобы украсить наши стены. Всех, кого прокляли собственные матери.
– Что-то сегодня утром мы чересчур жестоки, – пробормотал Радетик.
Фуад бросил на него презрительный взгляд:
– Ты еще узнаешь, что такое жестокость, учитель. Можешь болтать дальше сколько влезет. Белул, выстрой колонну в соответствии с планом. Просто пропусти места тех трусов, что не явились.