Хроники Иномирья. Я живу в сказке

Кипарисова Елена

– Я допишу статью дома, а завтра обсудим.

– Передавай привет Левису. И его брату тоже можешь, но я не настаиваю, – махнула она мне на прощание. – Я зайду к ним на неделе. Хочу дождаться, когда индрик откроет глаза. Может, свожу туда Андрея. Если он будет готов.

На последнем слове она сделала особый акцент. Да, питомники были уже не те, что раньше. Я до сих пор помнила, как еще совсем маленькой, лет семи, не больше, ездила с волонтерами ухаживать за собаками, в местный приют. В тайне надеясь, что мама, увидев мое рвение, рано или поздно разрешит взять одного из щенков домой. Увы, с домашними питомцами у меня так и не сложилось, но я с теплотой вспоминала те времена, когда специально

не доедала обед или ужин, чтобы тайком отнести кусочек котлеты местным бродяжкам. Сейчас же встретить на улице беспризорную кошку или собаку стало большой редкостью. И дело было не в продуманной политике по отлову и стерилизации. Животные просто не смогли приспособиться к новому миру. Увы, на улицах появились хищники пострашнее.

Теперь, говоря о приюте, речь обычно шла о чем-то более экзотическом и… опасном. Потревоженные Падение границ, магические существа ринулись в наш мир, растерянные и напуганные. И если некоторых все же удавалось вернуть в естественную среду обитания, то остальным требовалось искать новый дом.

Приют «Свято Виталище» существовал на частные средства и представлял собой отдельное государство, свободное от общепринятых законов. У каждого из его обитателей была своя уникальная судьба. Кто-то сам выходил к жилым застройкам, кого-то уводили насильно браконьеры, желавшие заработать на «невиданных» зверюшках. Я точно не знала, как Левис и Гравис – братья, владеющие приютом – вычисляли незаконный трафик и что делали с «торговцами», но ни одна из этих историй никогда не просачивались в новости, и вряд ли доходя до местных властей.

Арендованное на окраине города бывшее здание судоремонтного завода, обанкротившегося более десяти лет назад, но оставившего после себя отличные площади и открытый доступ к морю, служило основным пунктом для временного размещения зверей. Поступающие туда животные проходили полный медицинский осмотр, и, после передержки, обычно отправлялись обратно, подальше от населенных пунктов. Некоторым везло меньше, и если после встречи с браконьерами они уже не могли вернуться в привычную для них среду, им находили приют в «Свято Виталище» или в других заповедных зонах, приближенным к диким условиям, существующим под строгим контролем жителей Иномирья.

Волонтерская работа здесь давала много пищи для размышлений. Я перестала называть его обитателей «чудовищами» и «монстрами», но в то же время получила полное представление о том, что ждем меня за пределами безопасной среды города. Когти, клыки, пара рядов шипов, крылья и рога – таким был собирательный портрет среднестатистического «гостя» в «Свято Виталище». И даже оказавшись в клетках, под строгим присмотром волшебников она не становились менее опасными.

Территория бывшего завода выглядела заброшенной, но только на первый взгляд. Я прошла через проржавевшие, слегка покосившееся кованые ворота, характерно скрипнувшие, извещая о моем приходе. Воздух стал тяжелее, окутывая меня упругим коконом, будто сомневаясь, стоит ли пропускать дальше. Я задержала дыхание, резко шагнув вперед и прорывая невидимый барьер. На коже осталось слабое жжение как от долгого пребывания на солнце.

Картинка преобразилась. Трехэтажное здание впереди засияло на солнце витражными стеклами, камень на фасаде стал светлее, кое-где оплетенный ярко-зеленым плющом. Лужайки по обе стороны от заасфальтированной пешеходной дорожки уже покрывал ровный коврик газона, хотя город только-только начинал отходить от затяжной зимы, медленно обретая яркие краски.

В воздухе висел стойки цветочный аромат, удивительно яркий и насыщенный, учитывая, что исходил он от одного невысокого дерева, совсем недавно распустившего свои крупные малиновые бутоны. Я не знала его названия, лишь то, что оно

точно пришло не из моего мира. Его необычный ствол походил на толстый канат со сложным плетением, а крона состояла из тонких длинных иголок, мягких как пух. И если днем его еще можно было принять за обычное дерево, то ночью оно начинало светиться, меняя цвет от погодных условий, таким образом, привлекая насекомых. Стоило хоть раз задержаться в приюте допоздна, чтобы увидеть это чудо своими глазами.

Со стороны плавучих доков раздался приглушенный шум – низкий протяжный гул, отдаленно напоминающий животный вой, сопровождающийся ритмичным стуком. Что-то тяжелое билось о металлические стены. И, учитывая, что ремонтные работы там уже давно не велись, означать это могло только одно – у нас были новые постояльцы.

Не став проверять догадку, я сразу направилась в центральное здание. Меня не переставлял удивлять контраст старого здания советской постройки и совершенно невообразимой внутренней архитектуры, которую, казалось, перенесли из какого-то готического храма – монументальные ряды колонн сходились высоко над головой острыми нервюрами с расписными розетками, витражные окна с цветной мозаикой превращали дневной свет в пестрый калейдоскоп на полу, будто выложенный драгоценными камнями. Это был совершенно другой мир, и я бы не удивилась, узнав, что даже время здесь текло по другому.

Звук каблуков звонко отбивался от пола, уносясь вперед меня. Как начинающий волонтер, моя работа в основном состояла в различного рода бумажной работе и выполнении мелких поручений. И если бы не Китлари и сотрудничество с журналом, путь мне сюда был бы заказан. Учитывая тот бестиарий, что размещался в этих стенах, да и сомнительную легальность происходящего, люди были здесь нежеланными гостями.

Пройдя через основной холл, я собиралась свернуть в северное крыло, где располагались все рабочие кабинеты, когда по коридору разнесся протяжный вой, но вместо ярости и злобы в нем слышалась тоска и страх. Звук вышел почти человеческим, но всю иллюзию разрушил раздавшийся следом цокот копыт.

Любопытство все же взяло вверх. На цыпочках я подкралась к арочному проему, украдкой выглядывая из-за массивной мраморной колонны. Впереди виднелась знакомая светлая макушка, склонившаяся над чем-то, издалека напоминающим серый валяный коврик.

– Я думал, у тебя сегодня выходной. – Левис даже не повернулся в мою сторону, сидя на корточках и пытаясь успокоить встревоженное животное. – Дел особо нет.

– Китти передавала тебе привет, – ответила я. – Все ждет, когда индрик откроет глаза.

Существо, будто услышав, что речь идет о нем, недовольно завыло, забив копытцами по каменному полу.

– Ого, а он подрос.

Индрик действительно все меньше напоминал жеребенка. Его тельце, ставшее тяжелым и массивным с нашей последней встречи, уже начало покрываться густой серой шерстью, а на лбу, между остроконечных ушей уже вырисовывался крошечный рог. Сейчас он был размером со взрослого пони, а через пару тройку месяцев вполне мог обогнать по размерам слона.

– Не думаю, что он у нас задержится, – парень, запыхавшись, откинул со лба длинную прядь платиновых волос, – его нужно как можно скорее вернуть домой.

– Но он же еще совсем маленький. Как он выживет?

Я подошла поближе, осторожно и очень медленно проследив открытой ладонью мягкую, точно плюшевую шерсть. Зверь недовольно зафыркал, толкаясь слепой мордочкой Левису в грудь, но не пытаясь сбежать.

– Индрики подземные существа, не хочу, чтобы, открыв глаза, он увидел все это, – парень кивнул, обводя взглядом огромный зал, потолки которого маячили так высоко над головой, что мне не удавалось разглядеть рисунок лепнины. – Не в бункер же его запирать.