Хроники Израиля: Кому нужны герои. Книга 1
Шрифт:
В ходе Войны за Независимость старейший командир израильской армии Ицхак Саде командовал важнейшими операциями. Его танки разбили армию Каукаджи и проложили путь через Негев к Эйлату.
Вспоминает Батус: «Он был генератором идей. Мог проснуться утром, подать идею, а к вечеру она уже выполнялась. После взятия Беер-Шевы мы должны были добраться до Удж-эль-Хафира. Наш штаб собрался в здании беэр-шевской полиции: Ицхак Саде, Игал Алон, Ицхак Рабин и я. Единственное шоссе, ведущее в глубь Негева, было надежно блокировано египетской моторизованной бригадой. Мы обсуждали варианты, спорили. Ицхак Саде молчал.
— Пройдем через Халсу.
— Да ты что, Ицхак! — изумились мы. — Туда нет дорог. Это же пустыня.
Саде усмехнулся:
— А как прошел Алленби?
— Алленби шел на гусеницах, а у нас колеса, — рассудительно сказал Игал Алон.
— Подумаешь, — пожал плечами Саде, — Феликс (т. е. я) воевал на снегу. Снег и песок почти одно и то же. Феликс возьмет самолет и осмотрит дорогу.
Я так и сделал. Сверху увидел, что дорога, хоть и очень трудная, но, в принципе, проходимая.
Мы снова собрались. Я предложил перекрыть труднопроходимые места железными сетками.
— Молодец, Феликс! — восхитился Саде. — Башка у парня варит.
Мы прошли. И так было всегда. Ицхак Саде подавал идею, а мы ее развивали и выполняли. Часто он говорил, что лучше литр пота, чем капля крови.
Мы все мыслили привычными стандартами, и лишь он ломал установившийся стереотип мышления. Выдвигал идеи, которые, несмотря на всю свою фантастичность, выдерживали проверку жизнью».
Ицхак Саде обожал поэзию, а Натана Альтермана ставил выше всех поэтов. Альтерман тоже его любил, считал мистической личностью. Они часто встречались в кафе «Маор» на улице Алленби. Вместе обедали, выпивали по рюмке. Иногда следовало продолжение, и они, не расставаясь до утра, приканчивали несколько бутылок. Во время войны Саде забрал Альтермана с собой в армию, но всегда заботился, чтобы во время сражений он находился в тылу.
— Национальный поэт, — заявил Саде, — не может протирать брюки в тель-авивских кафе, когда решается судьба его народа.
— Брось, Ицхак, — усмехнулся Альтерман, — ты держишь меня при себе, чтобы было с кем выпить и потрепаться после боя.
После войны Бен-Гурион поторопился удалить Саде из армии. Он был первым генералом, отправленным в отставку. Даже в запасе не получил никакой должности.
— В нашей армии не будет шестидесятилетних генералов, — сказал Бен-Гурион.
Саде, оторванный от любимой работы, затосковал, но, сильный по натуре, сумел с собой справиться. Кроме пенсии, он получил от армии в подарок домик с садом на берегу моря в Яффо и поселился в нем с женой и сыном. Этот дом стал любимым пристанищем людей искусства, художников, поэтов и, конечно, старых товарищей по оружию.
Ицхака Саде окружали люди, которые его любили. Они и водка скрашивали его внутреннее одиночество. Ему было трудно. Слишком много несправедливостей и обид выпало на его долю. Он создал Пальмах, а все лавры достались Игалу Алону. Потом Бен-Гурион сместил его с поста командующего армией. Наконец, сразу после войны, в которой он одержал самые громкие победы, с ним обошлись, как с хламом при уборке квартиры.
В молодости Ицхак Саде был прекрасно сложен, отличался остроумием и обаянием, вел богемный образ жизни, плевал на условности, пускался в загулы и обладал
Женя вышла за него замуж в 1912 году в России. Эта властная и гордая женщина страдала приступами тяжелой депрессии и была старше Ицхака на 15 лет. Склонная к авантюрам, она без колебаний последовала за мужем в Палестину, представлявшуюся ей страной из сказок Шехерезады.
В 1926 году, когда у Саде начался бурный роман с Захавой, Женя с разбитым сердцем вернулась в Россию, и следы ее затерялись.
Ицхак и Захава поженились. У них родились дочери: Иза и Ривка.
Захава очень страдала из-за донжуанских похождений мужа, но домашние скандалы не помешали Саде завести любовницу в Тель-Авиве.
Эта связь, длившаяся полтора года, закончилась трагически. Молодая особа до безумия влюбилась в стареющего льва. Ицхак Саде, перегруженный военными заботами, не мог делить себя между двумя семьями и прекратил роман, самые интересные страницы которого были давно прочитаны. Покинутая женщина впала в депрессию и приняла яд.
В начале 40-х годов Саде встретил Маргот. Она была моложе его на 20 лет и увлекалась музыкой, живописью и фотографией. Очарованный и покоренный Саде оставил Захаву и женился на Маргот. С нею он был уже до конца.
Маргот умерла в 1951 году, оставив Саде одного с семилетним сыном Йорамом. Тамар, сестра Маргот, поселилась с ними и помогала растить ребенка.
20 августа 1952 года первый командующий скончался от рака. Вспоминает Иза: «Похороны отца напоминали съезд ветеранов Пальмаха. Собравшиеся запели свой старый гимн. Бен-Гурион, воспринявший это, как политическую демонстрацию, направленную лично против него, резко отвернулся от открытой могилы и ушел. Все генералы последовали за ним. На месте остался лишь Моше Даян».
КОНЕЦ ПРЕКРАСНОЙ ЭПОХИ
И Ицхак Рабин и Шимон Перес состарились вместе с государством. Уже в наши дни, дотягивая свои мафусаиловы сроки, стали они такой же частью израильских реалий, как турецкая стена, ограждающая старый Иерусалим. Кажется, что у них всегда был нездоровый цвет лица, присущий кабинетным чинушам, одутловатые мешки под глазами, дряблость мускулов. Да полно, были ли они вообще молодыми?
А вот Игала Алона просто невозможно представить стариком. Потому, наверное, что ярость времени воплотилась в этом молодом главнокомандующем, победителе шести арабских армий в Войну за Независимость, первом генерале Пальмаха. И среди блистательной плеяды израильских военачальников лишь он один сравним с легендарными Маккавеями.
С его именем связано становление мифа о непобедимости израильской армии, и сегодня уже трудно различать, где кончается легенда и начинается истина.
Два американских еврея, всю жизнь занимавшиеся бизнесом и сколотившие под старость не один миллион, были потрясены созданием еврейского государства. Отрешившись от мирской суеты, отправились они туда, где разворачивалась граничившая с чудом эпопея.
В Израиль они прибыли вскоре после того, как Игал Алон разгромил египетскую армию. Они хотели увидеть главнокомандующего и поклониться ему, как Мессии.