Хроники Израиля: Кому нужны герои. Книга вторая
Шрифт:
В 1952 году Кирк Дуглас приехал в Израиль на съемки фильма «Создатель шлягеров». Появление голливудской кинозвезды вызвало ажиотаж. Дугласу даже удалось добиться встречи с Бен-Гурионом. Старик принял заблудшую еврейскую овцу в своем спартанском кабинете и после двухминутного разговора отправил восвояси. У премьер-министра были дела поважнее.
Кирк Дуглас не очень расстроился по этому поводу и сконцентрировал внимание на израильских
Приятно удивила его и Яэль Даян, двенадцатилетняя дочь героя Синайской кампании. «Она была умненькой, не по годам развитой девочкой, — пишет Дуглас, — флиртовала со мной напропалую. Я дал ей жетон и сказал: „Позвони, когда тебе исполнится восемнадцать“. Через шесть лет в моей голливудской квартире раздался звонок. „Вот и я“, — сказал незнакомый женский голос. Это была Яэль. Израильтянки — удивительные создания».
Дуглас продолжал сниматься. Играл, в основном, ковбоев, гангстеров, не знавших поражений блюстителей закона. Ему это поднадоело, и он снялся в какой-то комедии. Однажды на голливудском приеме к нему подошел Джон Уэйн.
— Слушай, Кирк, — сказал он раздраженно, — что это за слюнтяев ты стал играть? Мы с тобой люди особого склада. Наша миссия, создавать образы сильных героев, достойных подражания.
— Брось, Джон, — ответил Дуглас. — Мы с тобой продавцы иллюзий. На самом деле ты ведь не супермен и не герой. Задумайся над тем, кто ты в реальной жизни.
Особняк Дугласа, расположенный в фешенебельном голливудском квартале Беверли-Хилз, окружен каменным забором. Огромный сад, стальные ворота, собаки, охрана, фотокамеры.
Голливуд дал своим любимцам все, о чем только можно мечтать. «Рядом со мной, — пишет Дуглас, — возвышаются мраморные дворцы с бассейнами и фонтанами. В них живут творцы той легенды, которая называется Голливуд. Рано утром они отправляются в свои павильоны создавать очередной сногсшибательный кассовый боевик. Голливудская жизнь диктует свои законы. Они не могут остановиться, отдохнуть, насладиться богатством. Их удел — исступленно работать до конца. Пока их не сокрушит инфаркт или спид».
Голливудским соседом Дугласа был посредственный актер, подвизавшийся на второстепенных ролях, Рональд Рейган. Они дружили семьями.
«Однажды, — вспоминает Кирк Дуглас, — кинозвезды устроили благотворительный вечер. Нас с Рони послали в павильон продавать колбасу. Смотрю, а Рейган сам не свой. Расторопно оттеснил меня от прилавка. Раскраснелся. Глаза блестят. Режет. Взвешивает. Продает. Пытаюсь ему помочь, а он меня локтем теснит. Сам, мол, справлюсь. В чем тут дело, думаю. Чего это Рони так приспичило объехать меня на колбасе? Уже по дороге домой меня осенило.
— Знаешь, — говорю жене, — Рейган решил сделать политическую карьеру. Он у нас, чего доброго, президентом станет».
Сбываются все же иногда голливудские сны…
ПОСЛЕДНЯЯ ЛЮБОВЬ САРТРА
Жан-Поль Сартр был писателем энциклопедического склада, что в наши дни
Философ, создавший солидную школу, виртуоз журналистской полемики, блистательный эссеист, политический мыслитель, популярный прозаик и драматург, — он отнюдь не случайно стал «властителем умов» не одного, а нескольких поколений.
Экзистенциализм, вождем которого был Сартр, в послевоенные годы превратился в яркое явление французской духовной жизни. Каждое новое произведение писателя, уподобляясь прикосновению к отверстой ране, вызывало жесточайшие споры, яростную полемику. Но критические уколы даже наиболее непримиримых противников выглядели как признание. Ибо Сартр не приспосабливался к реальности, а переделывал ее, придавал ей определенную форму, заряжал будоражащим воображение мощным импульсом.
Его ахиллесовой пятой была политика. Патологически ненавидя американский империализм 50-х годов, «властитель умов» снисходительно относился к советскому режиму, прощал ему все, даже сталинские чистки и концлагеря. «Развенчивать Советский Союз — это значит отнимать надежду у французского рабочего», — говорил Сартр, не пытаясь объяснить, почему эта надежда важнее страданий многомиллионного населения советской империи.
Русская интеллигенция не любила его. Видела в нем одного из своих могильщиков. Когда Сартр ради красивого жеста отказался от Нобелевской премии, один из московских интеллектуалов сказал:
— Сука! Если бы ему жрать было нечего, он бы взял.
К тому же в России Сартра знают плохо. Несмотря на флирт мэтра с Кремлем, его переводили мало и неохотно. И потому, что его произведения изобилуют грубыми натуралистическими сценами, и потому, что его литературное творчество всегда было образцом не скованного догмами свободного поиска, безостановочным бегом вперед — от собственных взглядов, от культурных ценностей, от почитаемых идеалов. Этот бег был, в сущности, многократно повторяющимся актом самосотворения. И самосожжения тоже.
Лучшая биография Сартра принадлежит Анани Коэн-Солель, родившейся в Алжире, защитившей докторат в Сорбонне, преподающей французскую литературу в Берлинском, Парижском и Иерусалимском университетах. Ее книга «Жизнь Сартра» объемом в 600 страниц переведена на многие языки. В этом фундаментальном исследовании читатель найдет Сартра — философа, прозаика, драматурга, эссеиста, политика, медиума культуры, суперзвезду космополитизма, вождя яркого динамичного движения. Все ипостаси многогранной личности Сартра переданы Анани Солель с достаточной полнотой. Хуже дела, когда она описывает Сартра-человека. Врожденное, по-видимому, целомудрие не позволяет ей перебирать грязное белье или заглядывать в замочную скважину алькова.
Нас же в данном случае интересует исключительно Сартр-человек, отличавшийся бешеным темпераментом, страстью к полигамии, наркотикам и другим отклонениям от нормы.
Маленький Жан-Поль был похож на ангелочка. Женщины любили гладить его золотистые кудри. Но в 1912 году произошло ужасное. Дедушка Шарль отвел ангелочка в парикмахерскую, где безжалостно обошлись с украшением его головы. Мама Анн-Мари потеряла свое золотое сокровище, превратившееся в гадкого утенка. Это было похоже на экзекуцию и стало зародышем мучительных комплексов, от которых Сартру не удалось избавиться до конца.