Хроники Ледяного Королевства
Шрифт:
— Вы пришли сюда по зову кинжала?
Торерос вновь рассмеялся:
— Можно сказать и так. Я ничего не мог сделать с этим клинком век назад, годы шли, оружие иссушало меня, жгло и медленно убивало, вероятно на него были наложены определенные чары хозяином, он боялся что его кинжал попадет в руки другого, более могущественного вампира. Так я оказался на пороге дома де Зона, который спас мне жизнь и принял на себя этот магический клинок! Оружие приняло его, и тут я серьезно задумался. Почему? Почему столь могущественное оружие согласилось быть во власти смертного? Старик Маркос простился со мной через сорок дней, кинжал отдал, ни о чем не спросив.
Торерос закончил и вновь расхохотался.
— Значит вы также имеет власть над кинжалом? — переспросил Венки.
— Конечно, — он продолжал хохотать и безумно улыбаться, — Но у меня уже есть кое-что посильнее кинжала! И вновь хохот, раздающийся эхом под сводами. Он осушил третий бокал доброго вина, облизнул губы и вновь перевел взгляд на Уэйна.
— Так какая же вам польза от этого договора? Теперь?
Граф замялся, но это было не незнание, а скорее сомнение между возможными версиями ответа:
— Без кинжала я не смог бы победить одного мощного демона в Целеборне, после гибели которого меня приняли в совет Ордена. Думаю только ради этого, уже стояло обвязать себя путами службы. Но и сейчас, заключенный мною договор автоматически блокирует все прочие, которые могли бы, не дай Феникс, случиться. Пока есть я, другой вампир не сможет получить контроль над кинжалом, заключить договор. Хотя, он сможет это сделать с потомком Уэйна… и наше текущее сотрудничество рухнет. Именно поэтому я и Уэйн десять лет назад решили найти и убить Александра и Натали, охотников, которые уже очень много столетий охотятся за кинжалом.
— Тогда все понятно! Только вот, зачем они идут на вершину Колдурстра? — вопрос задал Дженерик, не получив ответа, никто не знал истинных целей беглецов.
— Не понятно! Уэйн, почему ты так настойчиво отказывался признавать свою власть над оружием? — Венки сверкал глазами, был настроен достаточно агрессивно. Торерос весь сосредоточился, ему это было не менее интересно.
— Я его просто нашел, — пожал плечами Уэйн, спрятал глаза под капюшоном и сорвал с груди медальон — шкатулку Компора. Он открыл её, извлек изнутри маленькую Серебряную статуэтку в виде Поливила и кинул прямо в руки Венки. Торерос изумительно покачал головой и осушил бутылку.
Глухой рев, треск разбитого окна; а потом вдруг одежда, кожа Натали будто растворилась, она затрепетала, и перед шаманом возникла ужасающая, странная форма уродливой жизни, какую никто из смертных не мог представить себе в самых страшных снах; откуда, из каких глубин было вызвано это существо, никто не знал и не мог даже догадываться кем было оно порождено в начале времен. Он увидел два ряда острейших
Ужас и омерзение не взяли вверх над Тореросом, тогда известным, как просто Тор. Сухая спина и источающее слизь брюхо, беспокойно шевелящиеся ноги и странное свечение вокруг увенчанной рогами уродливой головы… Он медленно достал из-за пояса длинный и тяжелый револьвер, выплавленного по всей видимости из серебра. Чудовище широко открыло пасть, запаниковало, в глаза промелькнули признаки безумия, порожденного страхом. И за миг до выстрела, на плечи Тора накинулся ребенок… он обхватил воина за плечи, прижался головой и едва слышно прошептал: «Не убивай её, пожалуйста…»
Рука убийцы дрогнула, он промедлил секунду и его этого хватило, чтобы монстр мгновенно оказался в другой части комнаты, и выпрыгнул в закрытое окно. Рама опасно покачивалась под самым козырьком, с улицы завывал тоскливый ветер, осень давала о себе знать. Шаман так и стоял на месте, с повисшим на плечах ребенком.
Прошло около часа, прежде чем мужчина решился заговорить с Уэйном. Мальчик сидел в углу комнаты, глаза пропали за грязной окровавленной челкой черных волос. Он ни слова не говорил, обхватив колени руками, он покачивался то вперед, то назад. Шаман случайно заметил в его сжатых кулаках маленькую статуэтку Поливила из чистого серебра, он прекрасно разбирался в этом материале.
— Кто подарил тебе эту фигурку? — голос Тора не был сочувствующим, не был печальным или веселым, он задал вопрос, как обычно учитель спрашивает домашнее задание у своего ученика.
Уэйн молчал около минуты, но Тор настойчиво пилил его взглядом, уверенный в том, что мальчик заговорит, в попытке облегчить свои муки, возьмет протянутую ему руку, чтобы выбраться из безумия.
— Мне подарила её Натали, моя одноклассница, на мой первый день рождения в Цианвуде. — Уэйн не прекращал циклические рыдания. Тор одобрительно кивнул, удовлетворенный ответом. Продолжил:
— Натали убила твою тетю, хотела убить тебя. Её брат — Александр, он же и её муж, твой фальшивый друг, надоумил её к этому задолго до твоего рождения.
Уэйн не отреагировал, будто не слышал, лишь сильнее сжал фигурку…
— Им было нужно это, все ради этого.
И шаман быстро оказался на полу, протянул руки и извлек из-под койки глухую черную коробку, внутри которой лежал кинжал, обернутый в черную шелковую ткань. Уэйн незаметно посмотрел на действие незнакомца, выглядывая из неровного ряда своих волос.
Мастер духов сел на стул, стоявший совсем рядом с кроватью; быть может на нем когда-то сидела покойная тетушка, рассказывала племяннику сказки, вязала новый свитер на зиму. Мужчина повертел оружие в руках, опытным движением проверил его остроту, улыбнулся, ему явно нравилось держать его в руках. Он и не заметил, как рядом оказался мальчик со статуэткой в руках. Он не плакал, нервно всхлипывал, но по щекам все еще скатывались горькие слезы.
— А знаешь, я хорошо знал твоего отца, и прадеда. И если бы не они, я бы не смог так легко управляться с этим ножом.