Хроники Люцериуса Великолепного
Шрифт:
Находка клада не была чем-то из ряда вон выходящим в этом мире. Каждый день сотни игроков находили клады. Каждый день десятки карт с сокровищами появлялись на просторах виртуального мира. Еще больше тайников просто появлялись там или там благодаря подозрительным «местным» любящим прятать в разные места все что попало.
В Яслях тайники так же встречались. Но были они весьма «малокалиберными», при этом чаще всего располагались на самом видном месте. Просто прочие игроки об этом порой даже не знали, да и не горели желанием ради пары монет шарахаться по стартовой локации. Люц был исключением. Именно поэтому он направил стопы в извилистый и узкий переулок,
Едва достиг тупика, его внимание было приковано к двум предметам – довольно большому птичьему гнезду на высоте метра в два с половиной и овальной формы дуплу в стволе яблони. Ну еще он взглянул на налитые плоды. Тройной улов – это прекрасно. Любой из новичков мог зайти в этот переулок, пройти шагов сто до тупика и здесь его бы ждала заслуженная награда. Но все игроки пробегали мимо – то и дело по улице проносился очередной босоногий искатель приключений.
Выбрав спелое яблоко, Люц бесстрашно запустил руку в дупло. Пошарил там и вытащил наружу горсть трухи, в которой нашлось четыре медные монеты и штук пятнадцать разноцветных стеклянных шариков. Монеты Люц вернул обратно. И добавил к ним одну серебреху – судя по всему тайник сделан каким-нибудь местным сорванцом аля Том Сойер. И пока пацан где-то сейчас белит забор, к его тайнику явился зеленый звероподобный великан и обчистил его… нехорошо. Короли у детей не воруют! Но шарики королям нужны.
Вот мальчишка удивится, когда вернется к своему сокровищу и обнаружит вместо шариков цельную серебряную монету….
Затем Люц поднял руку и легко снял с развилки ветки гнездо. Внутри оказалось пусто – ни яиц, ни птенцов, ни злой мамы птицы. Но подстилка имелась. И среди обломков скорлупы, пуха, мелких веточек и прочего мусора игрок нашел маленький рубин – ограненный по всем правилам. Видимо выпал у кого-то из перстня или серьги. А птичка подняла и притащила в гнездо, клептоманка пернатая.
Вернув гнездо на место, Люц сорвал пяток яблок и пошел дальше, благо очередная цель находилась в паре шагов – лавка «Лом и Хлам». Барахольщик обнаружился на месте – перевалившись через забор спиной, он висел на нем как половик и громко храпел. Видимо технический перерыв… В шаге от храпуна сидел здоровенный рыжий котяра и деловито вылизывал у себя под хвостом. Видимо санитарный день…
От солидного пинка забор затрясся и оба перерыва закончились в мгновение ока.
Хозяин барахольной лавки брякнулся на землю и судорожно завертел головой по сторонам. А рыжий кот подпрыгнул и задрав хвост, дал деру.
– Вы открыты? – осведомился Люц – Я пожаловал!
– А? Што, уже утро?
– Утро, утро – вздохнул будущий островной властелин – Был ли новый заброс мусора в магазин?
– Кой-чего купил – быстро сориентировался и закивал барахольщик – Шарики, к примеру ребятня принесла. Стеклянные. Много… я их меняю им на всякое….
Люц на мгновение дрогнул и хотел уже спросить, что именно владелец сего хлама может предложить детям в обмен на шарики. Но вовремя опомнился и, пройдя во двор начал вываливать на землю поднятые со дна предметы.
Ракушки разноцветные, маленькие и большие. Бутылки пустые, разные. Ржавый хлам – сломанные ножи, тяпки, обломок якоря, обрывок цепи от него же, здоровенные гвозди и ободья от бочек. Люц прекрасно знал, что металл всегда востребован – тот же игрок, желающий стать в будущем кузнецом, выкупит хлам по дешевке и займется его перековкой
– За все дам медяков тридцать! – решительно проблеял барахольщик.
Люц вытащил из рюкзака облепленную ракушками и водорослями бутылку, показал собеседнику, что внутри плещется темно-янтарная жидкость, затем указал выбитую на донышке эмблему и сказал:
– Бренди. Морской бренди. Двойной крепости. На дне может с год пролежал, еще крепости набрался. Голову туманит после первого глотка, силу воли уничтожает после второго, приличного обличья лишает после третьего. Четвертое пригубление может сгубить. А полный глоток разом вознесет до неба, а затем сбросит вниз и хряпнет мордой в грязную лужу с жирными и вонючими свиньями. Очнешься к вечеру. Примешь половинку моченого яблочка с хвостом вяленой селедки. И можно снова делать первый глоток….
– Беру!
– Все твои деньги – полуорк ловко убрал бутылку от трясущихся ручонок – Все твои деньги что есть. И я заберу все шарики и все книги, а также отдельные страницы.
– Да! Все что найдешь – твое! Вон там почти целые калоши из шкуры тюленя! Почти не пахнут!
– Перебьюсь.
– Ну – выдохнул радостно улыбающийся владелец «Лома и Хлама» - Хорошей мне дороги!
С хрустом срезав ножом покрывающую горлышко корку из кораллов, он в мгновение ока вытащил пробку, запрокинул голову и сделал первый глоток. На висящий в небе солнечный лик набежала пасмурная тучка….
Когда Люц покинул захламленный двор барахольщика, ему вслед неслось тяжелое всхлипывание, неразборчивое бормотание, частое икание и заунывный струнный перебор – забулдыга пытался исполнить романс на почти разбитой скрипке с одной струной. Да, говорят, что при настоящем мастерстве и большом таланте можно и на одной струне сыграть так, что зал будет в экстазе рукоплескать. Но тут явно не тот случай. Тут поганенько пахнет, а не Паганини благоухает. Впрочем, Люцу не было дела – не он же по соседству живет. А вот рыжего кота жалко – тому придется помучиться.
Обзаведясь некими свободными финансами – ничтожно маленькими, недостойными – Люц добрался до посещенной вчера бакалейной лавки. И после кратких переговоров приобрел у владельца книгу озаглавленную как «Дроздовый Меточник». Еще вчера сей фолиант запал в царскую душу полуорка, и он не мог не попытаться заполучить новую книгу. Вечерком и погрузимся в чтение.
Помимо цельной книги обрадовавшийся лавочник притащил ярко одетому игроку целую кипу пожелтевшей бумаги – отдельные страницы, старые газеты, непонятные свитки папируса с мало разборчивым рукописным текстом, разорванные обложки и просто чистые листы, старые, но без единой помарки. Люц торговаться не стал и сразу отдал запрошенную продавцом «чудовищную» сумму в две серебрухи. Лавочник не скрывал радости и легкого презрения к туповатому зеленокожему покупателю – ведь он только что продал ему потрепанную книгу и кипу бумажного мусора аж за пять серебряных монет. Этот простофиля видать совсем тронутый, раз готов обменивать звонкий метал на шуршащий хлам. Но вслух он не произнес ничего плохого, более того, рассыпался в любезностях и сообщил, что быть может к завтрашнему дню у него появится еще немного такого товара по доступной цене. Люц кивнул и уверил лавочника в своем обязательном визите, в свою очередь, сказав, что ценит книги и будет рад приобрести даже старые и рваные экземпляры.