Хроники мертвых
Шрифт:
Фрейзер открыл ноутбук Шеклтона.
— Какой пароль?
— Пифагор, — ответил Пайпер.
— Чертов ботаник… — вздохнул Фрейзер. — Как пишется-то? Пе…
— Пи, — поправил его Пайпер. — Все здесь.
— Откуда нам знать, что вы не сделали копию, агент Пайпер? — спросил Лестер.
Пайпер вытащил из кошелька квитанцию о покупке флешки и положил ее на стол.
— Итак, это значит, что вы спрятали ее где-то в городе, — пренебрежительно бросил Фрейзер.
— Город большой. С одной стороны, я мог бы отправить флешку в любой конец света. Или передать кому-нибудь, кто и не догадывается, что на ней. Так или иначе,
Лестер потер виски.
— Я прекрасно понимаю, что вы говорите и почему вы так говорите. Но ведь вы и сами не хотите, чтобы это дело стало известно широкой общественности.
Пайпер поставил стакан. На столе появился кружок от запотевшего дна.
— Вы правы. Если бы я хотел, то сразу отправил бы флешку в газету. На самом деле не мне решать, должны ли люди узнать этот секрет. Кто я такой, в конце концов?! Думаете, мне это надо? Думаете, я рад, что прочитал? У меня не было времени все хорошо обдумать… Но похоже, грядут изменения… Во всем. — Он вдруг рассмеялся.
— Что смешного? — спросил Лестер.
— Для простого парня по имени Уилл Пайпер очень важен вопрос о свободе воли! — Он снова заговорил серьезно. — По правде, теперь я даже не знаю, есть ли свобода воли. Выходит, все заранее предрешено, так? Ничего не изменить, если уж рядом с твоим именем стоит Mors.
— Вы все правильно поняли и сделали, — с горечью подтвердил Фрейзер. — Иначе сейчас бы летели вниз головой с высоты три тысячи футов!
Пайпер сделал вид, будто не заметил злости, сквозившей в каждом слове.
— Вам секрет известен давным-давно. Это как-то повлияло на вашу жизнь?
— Конечно, — кивнул Лестер. — Знание секрета — тяжкое бремя… У меня есть сын, агент Пайпер. Ему сейчас двадцать два года. У него… у моего младшего сына кистозный фиброз. Мы все знаем, что долго он не проживет. И можно сказать, смирились с этим. Но думаете, я хочу увидеть точную дату его смерти?! Или хочу, чтобы он узнал? Конечно же, нет.
У Фрейзера было другое мнение, от которого у Пайпера мурашки побежали по коже.
— А по мне, так все даже проще. Я знал, что Керри Хайтауэр и Нельсон Элдер должны были умереть в тот день. Поэтому, не задумываясь, спустил курок и спал спокойно.
Пайпер залпом опустошил стакан.
— В это-то вся и проблема… Во что превратится мир, если все начнут думать, как вы?
Повисла гробовая тишина. Слышен был только жалобный вой мотора, пока не заговорил Лестер:
— Поэтому мы предпринимаем подобные меры. — Теперь он рассуждал, как хладнокровный политик. — Тайну библиотеки решено сохранить. Данные используются сугубо в геополитических целях и ради национальной безопасности. Мы не собираемся выискивать информацию о конкретных людях, кроме как в случае крайней необходимости. Лично я и такие преданные делу люди, как Фрейзер, — всего лишь смотрители чудесного ресурса. В прошлом случались инциденты — попытки разглашения конфиденциальной информации, но незначительные. Их разрешили хирургическим способом. Дело Шеклтона — первое катастрофическое нарушение закона за всю историю «Зоны-51». Надеюсь, вы меня понимаете.
Пайпер кивнул и наклонился поближе к министру.
— Я
В Вашингтоне Пайпера с его согласия два дня допрашивала группа милых людей из разведывательного управления министерства обороны, по сравнению с которыми Фрейзер казался просто добряком. Они хотели досконально знать, что ему известно по делу. Обсуждалось все, кроме местонахождения флешки.
После допроса Пайпер согласился подписать договор о неразглашении тайны, который подписывают все сотрудники «Зоны-51». И его отпустили. Прямо в руки родного ФБР.
Начальник бюро приказал не требовать от Пайпера отчета о последних днях расследования дела «Судного дня» и не допрашивать его. Сью Санчес, толком ничего не понимая, подписала Пайперу оплачиваемый отпуск до дня выхода на пенсию. Он с улыбкой принял условия сделки, а когда Сью выходила из кабинета, слегка шлепнул ее по попке. Надо было видеть, как Сью на него взглянула!
Все собрались за ужином. Болтали обо всем и ни о чем. Наконец-то холостяцкая квартира Пайпера наполнилась семейным уютом — чем-то традиционным, старомодным, от чего жизнь показалась упорядоченной и гармоничной. Пайпер не помнил, чтобы в детстве родители часто устраивали семейные ужины. Не было такого и с матерью Лоры.
Медленно жуя бифштекс, он прислушивался к дружеской словесной перестрелке. С недавних пор квартира превратилась в свалку коробок с вещами, чемоданов, женской одежды, новой мебели и безделушек.
Лора хотела долить отцу вина, но тот закрыл бокал ладонью.
— Пап, ты ли это? С тобой все нормально? — пошутила она.
— Я себя контролирую, — с подчеркнутой серьезностью ответил Пайпер.
— Он молодец. Заметно меньше пьет последнее время, — вставила Нэнси.
— Придется вам теперь привыкать ко мне заново. Я вроде тот же, но с меньшим содержанием алкоголя в крови.
— И как ощущения? — поинтересовался Грег.
— Не для газеты?
— Конечно, сэр!
— Намного лучше. Лора, что там у тебя с книгой?
— Жду, когда будут готовы гранки, и морально готовлюсь к жизни богатой и знаменитой писательницы!
— Ну, если ты счастлива, то я тоже. Что бы тебя ни ждало в будущем. Точнее, вас.
Грег опустил взгляд. Журналистская натура не давала ему покоя. Чем же закончилось дело «Судного дня»? Он тренировался на Лоре, репетировал, как и какие лучше задать вопросы, если все-таки получится разговорить Пайпера. Однако эта тема была под запретом. Вряд ли когда-нибудь он услышит правду, даже если станет зятем Пайпера.