Хроники новуса

Сторбаш Н.В.

— А расскажи про культ, — спросил я о том, о чем боялся заговорить весь месяц. — Ведь новусом можно стать только там? Кого туда берут? Большую ли плату требуют?

Крысолов чуть не поперхнулся холодной кашей.

— В новусы метишь? А ведь только что в крысоловы просился. Забудь! Не бывать тебе новусом.

— Почему?

Хозяин широко зевнул, прогоняя дрему. Даже холодная вода не помогла взбодриться.

— Почему… Знаешь, что такое культ? Это вроде как цех, только учат там не шкуры дубить или по дереву

резать. Какой цех самый лучший? Где получают больше денег? Где выше дома и богаче платья у жен?

— У мастеров по золоту, — неуверенно ответил я.

Все же я немало насмотрелся на чужие дома и более-менее понимал, кто есть кто в городе.

— Нет. Самые богатые, самые сильные и самые знатные — это люди из культов. Они владеют всеми землями в Фалдории, они правят городами и деревнями, они решают, идти войной или жить миром. Выше них только королевская семья. Так зачем им брать нищего мальчишку без роду-племени? Всякий купец, всякий мастер и всякий воин в Фалдории мечтает, чтобы его сына взяли в культ. Ради того они платят золотом! Сызмальства учат детей! Выискивают знакомцев повлиятельнее! А что есть у тебя? Руки, ноги и сопливый нос?

— Я… — проблеял я и замолчал.

А что у меня есть? Отчимов меч, кошель серебра и проглоченное ядро.

— Да и зачем оно тебе надобно? Живи свободно. Каждый новус клянется вверить свою жизнь культу. Магистр повелит тебе пойти и повеситься, и ты должен будешь выполнить приказ. Ни один не может переступить через волю магистра, комтуров, маршалов и командоров культа. Правда, нигде, кроме как в культе, ты и не получишь особые знания.

— Я знаю слова, — тихо сказал я. — И уже проглотил ядро кровавого зверя.

— Брехня, — тут же ответил крысолов. — Тебя обманули. Никто, кроме культистов, не знает слов! А без слов нельзя съесть ядро и выжить. Не знаю, что ты там сожрал и какие слова слышал, но это наверняка брехня. Если кто-то из культа проговорится, то сразу умрет. Даже под пытками они молчат.

Он снова задумался. Или задремал? Из-за низко нависающих бровей не было видно, открыты ли у него глаза. Я тоже молчал. Что бы ни говорил крысолов, я уверен, что отчимовы слова — те самые, и ядро то самое. Отчим и впрямь умер, но от чего? От сказанных мне заветных слов или от ран, полученных из-за кровавого волка? Был он культистом? Чем больше я узнавал о культе, тем любопытнее становился.

Вдруг крысолов рассмеялся:

— А что, хорошая шутка выйдет! Так и сделаю! Принеси-ка мою сумку!

К этому времени мы обжили одно стойло в конюшне, как некоторые не обживают даже дома. Я прибил доски к стене, вогнал железные гвозди, а крысолов разложил и развесил всё свое добро. Мы сложили солому в две большие кучи, на которых спать было мягче, чем на собственных боках, обзавелись мисками да ложками. Я даже сколотил низенький столик, чтоб удобнее было есть. И всё это закончится

завтра. Вряд ли тавернщик позволит мне остаться еще на одну ночь!

Я передал крысолову его сумку, он недолго пошарил, вытащил бронзовую бляху с вычеканенным узором и протянул ее мне.

— Держи. Это печать культа Ревелатио. Их командор — скряга, каких свет не видывал. Заплатил мне лишь за первую сотню хвостов, потом сказал, что ему некогда каждый день возиться со мной и считать дохлых крыс, пообещал заплатить в конце. Я убил не меньше пяти сотен крыс. Они там кишмя кишели! А в конце командор сунул мне эту печать и сказал, что она дороже любого золота. Вот и поглядим, соврал он или сказал правду.

На бронзовом кругляше явственно проступали резкие неровные линии, которые никак не складывались в одно целое. Я покрутил его так и сяк, но так и не понял, что там было вычеканено.

— Не знаю, поможет тебе эта печать или нет, — добавил хозяин. — Когда придешь туда, покажи ее и скажи, что ты от Алого крысолова. Скажи, что командор культа должен мне, и я взыскиваю с него этот долг.

— Спасибо! Да поможет тебе древо Сфирры! Да протянет оно свои ветви над тобой! — выпалил я слова хранителей корней.

— Будет тебе, — снова рассмеялся крысолов. — Я думал продать эту печать какому-нибудь жирному купцу, но позабавиться над тем жадным командором будет даже лучше. Если когда-нибудь встретимся, расскажешь, как выглядело его глупое лицо!

Я снова от всей души поблагодарил крысолова. Его наставления, его щедрая плата, его последний дар… За все время он ни разу не обделил меня едой, не побил, да, иногда отвешивал затрещины, но всегда за дело, честно выдавал обещанную плату, а в конце даже подарил бесценную печать культа.

Пока я ночевал в старой таверне, от постояльцев я наслушался про иных мастеров. Они могли поколотить ученика, потому что проснулись не в духе, могли не платить и кормить объедками, могли выпороть за разбитый горшок. Случалось, что кого-то и насмерть забивали.

А мне повезло!

— Коли передумаешь, так продай печать. Не продешеви, отдавай задорого! Её одной хватит, чтобы купить дом в городе и заплатить любому мастеру за учение.

— Нет! Не продам! Я пойду в культ и заставлю их взять меня! — воскликнул я.

— Добро! — усмехнулся крысолов.

Он отодвинул от себя столик, улегся в солому и сразу уснул, а я вымыл миски, убрал клетки за хорьками, покормил собак, проверил, довольно ли корма у лошади. Крысиные трупики мы первым делом отвозили к заранее подготовленным ямам, где я их закапывал, так что с этим мне возиться не пришлось.

Вечером крысолов собрал пожитки, уложил их в повозку, проверил собак и хорьков, велел мне приглядывать за ними, ушел и вернулся совсем затемно, пьяный до полного невразумления. Я впервые увидел его таким.