Хроники Обетованного. Осиновая корона
Шрифт:
– Иней?
– обронил Лис.
– В лесу, недалеко, - сказала Уна. Она стояла очень прямо, неотрывно глядя на оборотней, и в своём колдовском огне казалась бледной, как призрак или утопленница. Шун-Ди заметил, как то ли от ужаса, то ли от возбуждения расширились её зрачки. Сапфир полыхал пронзительно - сигнал к бою или приветствие родственному Хаосу?..
– Вместе с Тимом. Я предупредила его, чтобы пока не прилетал.
– Отлично, - Лис вздохнул, золотой тенью скользнул вперёд и встал на одно колено напротив красной лисицы. Близко, едва не прикасаясь лбом к её носу. Стук собственного сердца оглушал
– Я кровный ваших кровных из рода Снатхэрреи. Коготь за коготь и жизнь за жизнь. Мы не враги.
Он заговорил, естественно, на языке Двуликих, но перевести никто не попросил. Тот редкий случай, когда всё ясно без перевода.
Красная лисица обнюхала Лиса - повязку на лбу, смуглые скулы, волосы. Чёрный волк клацнул зубами в его сторону и вновь низко зарычал; Уна подалась вперёд, но Лис тут же процедил:
– Я ведь велел стоять на месте. Всем.
Давно Шун-Ди не видел Лиса таким серьёзным и не склонным к балагурству. Удобный момент для разговора - тот самый, которого он ждал. Вот только цена его не устраивала.
Лисица коротким урчанием подозвала товарку, и та тоже приступила к обнюхиванию. После недолгих переговоров (Двуликие отвечали тявканьем, но Шун-Ди подозревал, что параллельно они общаются мысленно, без звуков) Лис кивнул, встал и начал расстёгивать рубашку.
Разумеется. Он должен надеть эйджх.
– Что происходит?
– прошипел лорд Ривэн.
– Особо впечатлительным просьба отвернуться, - сухо ответил Лис.
Шун-Ди, стараясь обойтись без резких движений, поднял с земли плащ Уны и бросил ему.
– Завернись. И, пожалуйста, Лис... Осторожно.
Лис поморщился. Жёлтая рубашка упала на мох, обнажив бинты и россыпь синяков, до сих пор багровых. Властная боль затопила Шун-Ди; чтобы не видеть, он прикрыл ладонью глаза.
– Задуши в себе курицу-наседку, Шун-Ди-Го, - сказал Лис.
– Или это когда-нибудь сделаю я.
Потом были прыжок, ослепляющая вспышка и дрожь магии в воздухе; лорд Ривэн притянул к себе Уну, уже не заботясь о приличиях. Высокомерно игнорируя боль - как всегда, - Лис совершил свой любимый кувырок в воздухе - и приземлился на четыре золотистых лапы. Столько дней Шун-Ди не видел их точёного рисунка... Двуликие подобрались ближе, изучая его; один из волков пытливо склонил голову набок.
Шун-Ди покосился на Уну; она не мигая, с застывшим лицом смотрела на Лиса. Реакция на первое превращение очень важна, и Шун-Ди терзало нездоровое (наверное) желание угадать, что она сейчас чувствует. Трудно судить: с таким потрясением можно смотреть и на самую красивую, и на самую ужасающую вещь в мире. На статую, например - из тех кезоррианских мраморных шедевров, у которых искусно вырезан каждый ноготь, каждая складка одежды, или из драконов, зверей и растений работы агхов, что кажутся живыми и дышащими.
Почему-то не к месту вспомнилось, что Двуликие из племени Лиса рассказывали о маленьком древнем городе, возведённом тауриллиан где-то за лесом Эсаллар, там, где река Мильдирмар расходится со своими северными сёстрами-притоками. О печальном и прекрасном городе, где дома когда-то стояли прямо на воде, отражаясь в ней, и каналы заменяли шумные улицы. Где бессмертные слагали свои песни, вырезали статуи, устраивали прогулки на лодках - и, быть может, признавались друг другу в любви.
Осталось ли
Скалящийся волк явно не желал оставить Лиса в покое: зарычал и подобрался, собираясь прыгнуть на него. Шун-Ди не успел и подумать о том, что делать, - а от голубого пламени Уны уже отделилась тонкая, как плеть, линия. Она хлестнула волка по спине; тот попятился, жалко скуля. Внимание других Двуликих немедленно переместилось с Лиса на Уну.
Лисица с чёрной отметиной прижала уши к голове, но не агрессивно, а испуганно. Волки, напротив, пошли в наступление: кто-то показал зубы, кто-то перебежал за спину лорда Ривэна, чтобы отрезать им путь на север, кто-то зарычал - длинно, с перекатами, точно (а может, и действительно) в раздражённом монологе... Серые и чёрные тени метались вокруг, и Шун-Ди не мог уследить за ними. Двое волков с двух сторон обступили Лиса, который, судя по нервным движениям хвоста и головы, тоже начал паниковать. Повязка слетела с него, и на пушистой голове, недалеко от уха, теперь виднелась запёкшаяся кровь.
– Уна!
– закричал лорд Ривэн, опять выставляя вперёд кинжал; Шун-Ди увидел прыжок и понял, что случилось непоправимое. Один из волков - огромный, как телёнок, почти по грудь Шун-Ди - прыгнул на Уну, как только "розга" втянулась обратно в её голубой огонь. Лорд Ривэн выбросил вперёд руку так, что ещё немного - и волк напоролся бы на лезвие; но тот ловко швырнул себя в сторону, перекатился и клацнул зубами у бедра Уны; она попятилась, сжимая зеркало.
Лис вздрогнул всем телом и тявкнул, но не сумел прорваться сквозь кольцо волков: один из них тяжело боднул его головой - прямо по ране, - второй бесцеремонно наступил на пушистую роскошь хвоста. Лис вскрикнул. У Шун-Ди потемнело в глазах: он мог представить, насколько болезненно любое воздействие на хвост - продолжение позвоночника... Болезненно и опасно. Странно, что Лис не потерял сознание от такой тяжести.
– Лис!..
Уже ни о чём не думая, он бросился туда - к дереву Гаар, у корней которого эти твари мучили Лиса, - но низкое гудение и дрожь воздуха остановили его. Шун-Ди обернулся.
Огромный волк лежал у ног Уны и тонко скулил, перебирая лапами по земле; его всего, от шеи до хвоста, скручивали судороги боли, из пасти выступила пена. Кулон вспыхнул алым ещё пронзительнее, чем прежде; Уна медленно подняла руку, и два языка голубого пламени устремились к захватившим Лиса волкам. Меньше чем за мгновение голубой цвет обратился в красный - и волки тут же забыли о Лисе: барахтались на земле, бились рёбрами о корни, задыхаясь от боли. Шун-Ди зажал руками уши, чтобы спастись от низкого, пробирающего внутренности гула магии; на ладони брызнула кровь.
Магия, но не такая, какой умела или училась пользоваться Уна. Древняя, тёмная магия. Порождение Хаоса.
Красно-голубое сияние залило Уну с ног до головы, волосы растрепались. Лорд Ривэн уже выпустил её, не выдержав гула и жара. Тонкая бледная рука, воздетая к кронам деревьев, была оружием, воплощением силы - и Уна уже не казалась просто усталой девушкой, обычным смертным существом. Чем-то безнадёжно чужим и могущественным. Это могущество не вдохновляло, как мощь и свобода драконов, а подавляло, прижимало к земле, заставляя корчиться от страха. Шун-Ди боялся смотреть ей в лицо.