Хроники Обетованного. Осиновая корона
Шрифт:
Она прищурилась.
– Двадцать лет назад ты тоже так говорил. И после. Много раз. Но в итоге мы вмешивались.
– На этот раз ты меня не переубедишь. Магия здесь не причём: это не война с Альсунгом, а война народа с наместником. Мы не имеем права.
Индрис заправила за ухо воздушную соломенно-жёлтую прядь. Элтир усердно чертил, силясь не задеть её балахон.
– Отговорки. Ты отлично знаешь, чья ещё судьба на кону. И понимаешь, почему именно я сообщаю тебе об этом.
Она об Уне, конечно. Нитлот ещё в Кинбралане заметил, как сильно Индрис привязалась к этой девочке. Непозволительно сильно для наставницы. Такая привязанность приносит
Нитлот встал, подхватил тяжёлую "Магию и волю к власти" (иногда ему казалось - тем увереннее крепнут мозг и магия, тем больше слабеют руки) и водрузил её на стеллаж позади стола. В комнате для занятий, которую облюбовали они с Элтиром, хранилось много свитков и книг; по какому-то негласному договору, будто сами собой, постоянно добавлялись новые. В Долине мало кто держит книги у себя - как и, например, еду или деньги. Общие трапезные и бесконечные, расширенные заклятиями коридоры зеркальных домов отлично решают эту проблему.
Труд Фоско Шестипалого Нитлот тоже привёз недавно. Купил в книжной лавке в Академии - не удержался и заехал туда на обратном пути из Кинбралана. Нужно было срочно проветрить голову и подумать о чём-то другом, а способа лучше книг он не знал.
О чём-то другом. Не о запутанных родственных связях Альена Тоури - запутанных, как лабиринты и чащи в его голове. Не об ослепительно ярком, похожем на чёрное пламя Даре его дочери. Чёрно-красном, непреложной судьбой влекущемся к Хаосу. Порок уже жил в этих невинных глазах - порочная жажда мыслить по-своему, сражаться одиночкой, идти наперекор. Нитлот превосходно помнил этот сдержанный и вдумчивый, как у змеи перед броском, взгляд. И не предполагал, что ещё когда-нибудь встретит его в мире живых.
– Я понимаю. Но ты сама сказала мне, что она уплыла на запад. Там мы никак не можем ей помочь.
– Можем, если здесь будем биться за её дело.
Индрис. Сколько бы веков ни прошло - такая же огненная и вдохновлённая, всегда готовая рваться в бой. Точно правила и законы, написанные скучными мудрецами, существуют не для неё.
– Ты говорила, что она не связана с этими... как же их, это забавное слово...
– Коронниками, - соскользнув со стола, Индрис подошла к нему; знак Справедливости по-прежнему дрожал у неё над ладонью. Пустые столы и скамьи тёмного дерева безмолвно впитывали её тепло.
– Кое-кто нашептал мне, что Уна заключила союз с их главой, Иггитом Р'тали, - (из-за этого имени Элтир забыл о бдительности и поставил кляксу на пентаграмму).
– Так что, думаю, её мнение изменилось. В любом случае, - улыбка Индрис стала предвкушающей - как у кошки, которую манят сливки, - если её батюшка вернётся, он вряд ли останется в стороне от такой игры. Это не в его правилах.
Старая ревность, дремавшая где-то на дне сознания Нитлота, в тёмной ледяной воронке под пластами пещер, подняла голову и нахмурилась. Альен забрал у него сестру, друзей - и прихватил бы Индрис, если бы остался. Они никогда не говорили об этом, ибо расклад был очевиден: кто предпочёл бы его, когда рядом был Альен? Смешно.
Нитлот давно не видел в Альене ни врага, ни соперника - по крайней мере, с тех пор, как тот выходил его, изранненого, в своём тесном домике на ветвях дуба. Выходил, а не бросил умирать, хотя они от всего сердца друг друга ненавидели. Но он понимал, что в одном и том же мире места им, как и раньше, нет. Не осталось ни зависти, ни желания отомстить, зато унизительный страх - он
– Создаётся впечатление, что ты его ждёшь.
Индрис щёлкнула пальцами, и знак растаял голубой дымкой. Красивое округлое лицо (о, как Нитлот когда-то хотел просто прижаться щекой к этим мягким линиям и стоять рядом, закрыв глаза) почерствело в приступе упрямства.
– Я не верю, что по-своему его не ждёшь и ты.
– Мы не ввяжемся в эту войну, - с нажимом сказал Нитлот.
– Теперь Старший - я, а не Мервит. Мне нелегко говорить это, но, раз вы избрали меня, то и решать буду я. Нет никаких оснований подвергать Долину гневу короля Ингена - а если хоть кто-то из наших магов полезет в Ти'арг, так и случится...
– Королю необязательно знать. Есть такая волшебная штука, знаешь, Зануда?
– Индрис щебетала по-прежнему мило, но было слышно, что она уже порядочно раздражена.
– Умолчание.
– Он всё равно узнает.
– Да, позже. Когда власть наместника и северян падёт - а она падёт, если Альен вернётся. Тогда будет уже неважно.
Нитлот отвёл взгляд, и на деревянной панели, прикрывающей стену, проступило горелое пятно. Зеркало на поясе потрескивало от напряжения. Похоже, и ему надо бы поумерить злость: недоставало им ещё поссориться при ученике.
– Ты не понимаешь, Индрис.
– Да ну?
– Индрис вдруг шагнула вперёд и взяла его за руку.
– Пойдём, я кое-что тебе покажу. Кое-что интересное. Есть шанс (хоть и маленький, признаю), что это тебя убедит.
– Но куда?..
– В Меи-Валирни. Тот, что у дома Сиол. Сегодня я пришла туда, чтобы обработать новую партию зеркал, и увидела это... Ну что ты стоишь?
Нитлот беспомощно показал глазами на Элтира.
– У меня урок.
– Подождёт твой урок. У ученика есть чем заняться, - Индрис уже тянула его к дверям с настойчивостью маленького тарана.
– Вы в Меи-Валирни, Мастер?
– встрепенулся Элтир, услышав название зеркального дома и уже известное ему слово "ученик".
– А можно...
– Нет, - скрепя сердце обрубил Нитлот.
– Закончи схему. Я скоро вернусь.
Снаружи было ещё холоднее, чем утром. Нитлот набросил капюшон балахона, но влажная морось уже уселась на плешь. Благо есть где усесться, и с каждым годом всё больше...
Небо затянуло серое кружево туч. Некрасиво изгибались голые вязы и клёны, высаженные у дома для занятий. Листья здесь никто не убирал, и они лежали мягкими потемневшими грудами - ржавая медь, призванная удобрить землю. Мужчина на каменной скамье (Нитлот узнал Мастера Инраба) кормил взъерошенную ворону каким-то цветным порошком - очевидно, собственного изготовления. Нитлота не восхищали магические опыты над животными, но он, став Старшим, закрывал на это глаза. Во многих заклятиях и впрямь не обойтись без некоторой доли жестокости.
В конце концов, всё лучше, чем некромантия Альена. Отвращение с примесью гнева поднималось в Нитлоте при одной мысли о ней. Вот только для Индрис это почему-то не имеет никакого значения - будто прошлое можно отбросить, как мусор, и простить Альену все грехи.
– Добавь ещё "за его синие глаза и дивный голос". Для полноты картины не хватает.
Нитлот подавился возмущённым восклицанием и, коснувшись зеркала на поясе, вышвырнул Индрис из своего разума.
– С какой стати ты подслушиваешь?