Хроники отряда Кси. Противостояние
Шрифт:
Ке-орн ничего не ответил, но обнял Ангелину за плечи и притянул ее к себе. Его руки показались ей странно горячими.
– Молчишь? Вот и правильно, у тебя сегодня все невпопад. Как говорят у на Земле -- у сирмийцев есть правила, но сердца нет.
– Ну, это уже несправедливо! – возмутился Ке-орн. – Сердце у сирмийцев есть.
– Я же чувствую, что нет.
– Оно э-э-э... не в том месте, к которому ты прижимаешься ухом. С другой стороны, справа.
– У тебя еще и сердце наоборот... Да ты полон сюрпризов. Я всегда думала, что у тебя темные глаза. Почему они вдруг позеленели? Что это
– Еще немного, и я не смогу с тобой проститься.
– Так и не прощайся...
Автоматика оранжереи снова сработала, легкий туман коснулся шеи Ли и темных волос сирмийца. Через пару минут в глубине отсека раздался громкий треск. Она отстранилась, разлепила мокрые ресницы, перед глазами плавали радужные круги.
– Кого еще черти принесли? — рявкнул Ке-орн.
Длинная неуклюжая фигура Чиркано появилась словно бы ниоткуда и замерла на расстоянии десяти шагов. Сумасшедший десантник сильно изменился – он похудел, лишился сбритых в психиатрическом изоляторе волос, казалось, полностью забыл о прошлой драке и улыбался бессмысленной счастливой улыбкой.
– А кто вы такие? Что вы здесь делаете? – приветливо спросил он.
– Слушай, отправляйся ты в ад, надоедливый терранин..
– Ой, только не надо его убивать... – пробормотала Ангелина, едва сдерживая смех и пытаясь смахнуть с лица растрепавшиеся волосы. – Чиркано теперь такой безобидный, но ты, кажется, готов порвать его на куски.
– Лучше уйти отсюда в каюту, ты совсем замерзла.
Струя кондиционированного воздуха холодила как бриз. Мокрая униформа прилипла к спине. В каюте оказалось еще холоднее – система жизнеобеспечения экономила энергию и работала так, что наводила на мысли об глубокой осени. Автоматика приглушила свет, создавая имитацию земной ночи. Ангелина не стала включать лампу, почти на ощупь вытащила из ниши сухую одежду, расстегнула и стащила мокрую куртку, потянулась за свитером, когда увидела едва заметное отражение Ке-орна в зеркале.
«У сирмийцев ночное зрение», – всплыли в памяти слова Влада. Рука со свитером непроизвольно дернулась.
– Здесь слишком холодно даже для терран. Что им нужно, чтобы
Ке-орн накинул на Ангелину большое полотенце, укрывая ее мокрые волосы и плечи.
– Не хочу, чтоб ты снова заболела. Я чем-то тебя смутил? Ты дрожишь.
– Нет... Все хорошо, я просто мерзну.
– Что нужно землянам, чтобы согреться?
– Наверное, теплый плед.
Когда силуэт Ксанте снова показался из полутьмы, Ангелина разглядела два бокала со светлой жидкостью и перекинутый через плечо плед.
– Плед я нашел в шкафу, остальное из синтезатора. Нет, это не сирийский лимонад, это ваш земной джин.
Он протянул Ли бокал, а второй поставил на пол, укрыл ее плечи пледом, снова поднял свой бокал и сел рядом.
– Если тебе нужен отдых, я уйду...
– Погоди, сначала я хочу тебе кое-что отдать. Это то, что ты не смог взять с собой на Минахан.
Ангелина поставила на треть пустой бокал, кутаясь в плед, отошла к нише и вернулась назад с кулоном на раскрытой ладони.
– Помнишь? Это кулон Кси. Коды доступа устарели, но маскировка до сих пор работает. Впрочем, не важно. Бери его. У нас, у терран, не принято возвращать подарки.
Она попыталась
– Ну вот, ты опять смеешься...
– Ли, никогда не говори про саму себя «террана»...
– Почему? Это же по-сирмийски «землянка».
– «Землянин» -- это «дагуато», а «террано»… В общем, это почти ругательство.
– О, боже! Ты этим словом назвал всех десантников подряд. Оно что – дразнилка?
– Не совсем, но да... это примерно как назвать меня «кошкоглазик». Не явное оскорбление, но немного обидно.
Ангелина засмеялась, поправила шнурок, и кулон, скользнув, повис у Ксанте Ке-орна на шее.
– Обидно? Ты же глазами похож на эльфа.
* * *
К двум часам пополуночи по корабельному времени огромный, длинный и широкий корпус базы вошел в пылевое облако. Микроскопические частицы беззвучно царапали обшивку, не причиняя ей вреда, но при этом полностью закрыли звезды, приглушили и так слабый свет ближней звезды. Эта была ночь внутри ночи, полное затмение. Мио выскользнул из каюты, подошел к большому иллюминатору в кают-компании, поглядел немного на бархатистую тьму и вернулся назад.
Март спал плохо – его беспокоил скорее воображаемый, чем реальный скрежет частиц по корпусу, мутная политика штаб-квартиры Йоханнесбурге, а также навязчивая мысль о крепитии, запертом в сейфе.
Зинаида находилась в состоянии медитации до середины ночи, преклонив колени нише. Отблески лампы-бабочки блуждали по стенам. Псионичка очищала свой разум и проверяла самоконтроль, впрочем лишь чуть задетые событиями последних недель. Будущее представлялось переплетением линий с прикрепленными к ним вероятностями и в этой сложной сети следовало отыскать наилучшие, наиболее податливые нити. За эти нити следовало подергать. В конце концов, Зинаида нехотя встала и перебралась на кровать, потирая онемевшие колени.
Джей Келли часть ночи пробыл в баре вместе с Рао. Сначала они пытались составить коктейль «хвост», а потом, уже после употребления получившейся смеси – приготовить поддельный сирмийский лимонад из водки, лимонов и позаимствованного у техников красителя. В один час семнадцать минут (как зафиксировала корабельная система наблюдения) огромная емкость со смесью случайно разбилась, и ее содержимое растеклось по полу, вызвав ложное срабатывание датчиков химической защиты, после чего очень веселый Келли вернулся к себе.
Хирург базы Влад до двадцати трех часов читал статьи о медицинских исследованиях, после чего покинул госпиталь и перебрался к себе в каюту. Его бывший пациент Чиркано, выпущенный накануне из психиатрического бокса, по привычке вернулся обратно в бокс, но обнаружил запертую дверь лег возле нее спать на голый настил палубы...
Однако, хуже, чем другим, той ночью пришлось андроиду Руперту. Голографический секретарь наблюдал кромешную тьму, прислушивался к звукам, менял облик, уловив малейший треск переборок. Поставленные на повтор, искина мучили старые и новые кошмары – пробоины в бортах кораблей, неудачно проведенные взломы, неумолимый Шеффер с нейрохлыстом в руке, насмешливое лицо Марта и, как венец всему – разгневанный ужасный человек, имя которому – Эсперо...