Хроники похождений
Шрифт:
Пока я предавался чревоугодию, погода сменилась. Солнце стояло высоко и припекало от души. Ни облачка не осталось в синем небе. При ярком свете блестели еще не высохшие доски под ногами. По кораблю бродили хатифнатты, вновь обретшие видимость. Матросы драили палубу и разгоняли лужи в тех местах, где просели доски и скопилась влага. Федор присматривал за ними, заменив господина Швабрина. Шкипера, его помощника, боцмана и чернокожего бедолагу я не заметил.
Я отдал ставший ненужным плащ одному из матросов и прошел в носовую часть, стараясь не сталкиваться с хатифнаттами. Впрочем, белесые
В каюте старика-incroyables я застал Жака и мосье Дюпара. Они беседовали, развалившись в гамаках, но умолкли при моем появлении. В ногах шельмы Лепо лежал тот самый жирный абрикосовый кот, которого каналья таскал за собой от самого Санкт-Петербурга. Французишка вытянул руку и чесал животное за ушами. Абрикос блаженно мурчал. А когда за моей спиной скрипнула дверь, кот приоткрыл глаза и посмотрел на меня снисходительно, словно каналья Лепо перешел к нему на службу, а я один об этом не знаю. Если это так, то котяра допустил серьезную промашку. Он, верно, не знает, что прислуге платится жалованье. И тем более не подозревает, что пойдет на воротник или муфту, как только каналья останется без гроша в кармане.
— Как ваше самочувствие, сударь? — спросил корриган.
Он выбрался из гамака.
— Благодарю вас, чувствую себя превосходно. И, мосье Дюпар, — я покосился на Жака, который даже не соизволил встать, когда я вошел. — Мосье Дюпар, я ваш должник. Я обязан вам своим спасением и обязан тем более, что по моей вине вы были вынуждены отправиться в это путешествие. Видит Бог, я сожалею, что так вышло… По отношению ко мне вы поступили в высшей степени благородно, хотя… я и не заслужил этого.
— Да что вы, что вы, сударь! — замахал руками корриган. — На самом деле все мы обязаны своим спасением господину Швабрину.
— Что верно, то верно, — согласился я.
— А меня-то, сударррь мой, ни за что-с вы обидели-с! — подал голос Лепо.
— А ты помалкивай! — разозлился я. — А то ишь, вырядился в мумию и ходил тут, кривлялся!
— А что же я мог-с поделать, сударррь вы мой?! — воскликнул каналья. — Я же связан-с был!
— Мог боднуть этого клоуна так, чтоб он за борт улетел! — ответил я.
— Так это-с вы, сударррь вы мой, чуть что, кулаки пускаете-с в ход! А я человек-с исключительно-с миролюбивый-с!
— Скотина ты, вот ты кто! — рявкнул я.
— Господа, господа! — вмешался мосье Дюпар. — Граф, давайте пожмем друг другу руки и посчитаем все конфликты исчерпанными.
— С вами с превеликим удовольствием, — ответил я и протянул корригану руку.
Его ладошка утонула в моей ладони.
— А где мадемуазель Мадлен? — спросил я.
— Мадлен в соседней каюте. Она присматривает за стариком, — сообщил мосье Дюпар.
— Я хочу поговорить с нею. А вы зря здесь сидите. Выходите на свежий воздух, там прекрасная погода.
Я перешел в соседнюю каюту. Старик-incroyables лежал на полу, на специально устроенном ложе. Эльфийка стояла на коленях рядом с ним и протирала
— Мадемуазель, — произнес я. — Мне необходимо поговорить с вами.
— Я сейчас выйду, — ответила эльфийка. — Пожалуйста, уйдите. Этому человеку нельзя сейчас волноваться. Его самочувствие может ухудшиться, и он умрет.
Я подчинился ее просьбе и вышел из каюты.
В ту же минуту один из матросов заорал истошным голосом:
— Земля! Прямо по курсу — земля! Мы плывем к земле!
Все высыпали на палубу. Матросы прыгали от счастья, смеялись и громко кричали. А ведь несколько часов назад они убивали друг друга. Похоже, теперь они искренне радовались тому, что господин Швабрин вовремя остановил бесчинства и удержал их от преступлений.
Рядом со мною приплясывали французишка и мосье Дюпар. Лепо держал на руках Абрикоса. Он тормошил кота, надеясь поделиться с флегматичным животным радостью. Абрикос презрительно урчал; кот наивно полагал, что ему бы обеспечивали комфорт при любом повороте событий.
Мадлен оставила больного старика и вышла из каюты.
— Что случилось? — спросила она.
— Мы приближаемся к земле! Земля прямо по курсу! — закричал корриган. — Руна Футарка не подвела нас.
— Хорошо, — ответила девушка.
Я прикоснулся к ее плечу. Эльфийка обернулась.
— Мадемуазель, я хотел извиниться перед вами за причиненные несчастья. Ни в коем случае не отрицаю своей вины, но поверьте, что лишь по трагическому недоразумению я дал повод полицеймейстерам изгнать вас из Москвы.
— Да разве это несчастье?! — вскинула брови девушка. — Пожалуйста, больше не бейте Жака.
Она отвернулась и отошла от меня.
Не бейте Жака! Пожалуйста! А сама-то, помнится, не отказала себе в удовольствии дать ему пощечину!
— Да здравствует мистер Швабрин! — вдруг закричали матросы.
Я обернулся и увидел Алексея Ивановича. Он добродушно улыбался, рассматривая землю, и приговаривал:
— Что вы, господа, что вы! На все воля Божья.
Однако ему не удалось отсидеться за спиной Главного Повара. Кто-то бросил клич, толпа подхватила господина Швабрина и начала подкидывать в воздух. Федор бегал вокруг, опасаясь, что Алексея Ивановича случайно выбросят за борт.
Наконец бурное веселье закончилось. Господина Швабрина поставили на ноги, Федор вздохнул с облегчением, стало тихо. И тогда откуда-то с небес раздался голос:
— Мы не можем причалить к берегу.
Все мы задрали головы и увидели старого плотника, находившегося на грота-марсе. [55]
— Мы не можем причалить к берегу, — повторил он.
Глава 24
— Заткнись ты, Брюс! Старый дурак! Нужно было давно скормить тебя рыбам!
55
Грота-марс — мостик для наблюдений на грот-мачте.