Хроники разведки: Эпоха холодной войны. 1945-1991 годы
Шрифт:
Супруги купили коттедж на окраине Лондона – на Крэнли-Драйв, 45, в двух милях от американского военного аэродрома Норхолт. Коттедж, которому предстояло стать радиоквартирой «Бена», а его владельцам – радистами, отвечал всем условиям конспирации. Было у него ещё одно специфическое и весьма привлекательное достоинство: круглосуточная работа мощных аэродромных радиостанций маскировала передачи их быстродействующей рации, способной отбивать 600 знаков в секунду. Засечь её работу обычными методами радиопеленгации было невозможно.
Крогеры арендовали загородный дом недалеко от Лондона и оборудовали в нём радиоквартиру.
Лонсдейл
Радиобункер получился очень удачным. Подошло, скажем, время работы на передатчике, откатывался в сторону холодильник, включался свет под полом, и радист нырял вниз. И никто из посторонних не догадывался, что под холодильником расположен люк.
В январе 1955 года СССР заявил, что больше не считает себя находящимся в состоянии войны с Германией. То был своего рода эрзац мирного договора, не заключённого – это настоящий исторический парадокс – и по сей день. В мае 1955 года в Варшаве был заключён союз СССР и стран народной демократии, включая ГДР. Так появилась организация Варшавского Договора – спустя семь лет после образования НАТО!
Включением в новый блок ГДР СССР тем самым фактически признал раздел Германии на два самостоятельных государства с разным социальным строем, но с одинаковыми правами на международной арене.
Создание Варшавского Договора было запоздалым ответом на создание под эгидой США организации Северо-Атлантического договора. Все разговоры о, дескать, равноправии европейских государств, даже самых малых, с мощным заокеанским союзником были всего лишь дымовой завесой. Все радикальные вопросы НАТО (кстати, непонятно, какое отношение к Северной Атлантике имеет Турция?) решали Соединенные Штаты. Соответственно, в организации Варшавского Договора в полной аналогии с НАТО решающий голос всегда оставался за СССР. Так в Европе образовались два мощных, уравновешивающих друг друга военных лагеря.
«Если бы наше руководство, Эйтингон и Судоплатов, осталось у власти, то есть на своих местах, моя судьба сложилась бы совершенно по-другому, – невольно вздохнул Алексей Николаевич. – Это я определённо точно знаю! Но их арестовали, пришли новые люди и объявили, что всё, что делали наши предшественники, – это никуда не годится, идёт во вред Советской власти. После того меня, без всяких на то объяснений, отозвали. Это было в начале 1955 года. Я вернулся в Москву. Мои жена и дочь оставались в Чехословакии… Прихожу на Лубянку и узнаю, что меня сократили. Мне говорят: “Езжай в Белоруссию!” Говорю: “Что я там, колхозником буду работать, что ли? Я защищал Москву – дайте мне жилплощадь в Москве, и пошли вы к чёртовой матери!” Вот так я, честно, и сказал! “Я прожил среди чужих людей – не пропал, я и здесь не пропаду!” Так и получилось… Я был уволен по сокращению штатов».
А ведь если подумать: были дом, семья, хорошая работа и достаток в Чехословакии, гораздо более спокойной стране, чем наша. Если очень постараться, то можно было бы, наверное, туда и вернуться – ведь всё равно «отвоевался», отдал Родине всё, что мог.
…Никто никогда не скажет, сколько людей – умных, образованных, талантливых, прекрасно подготовленных и прочее, и прочее – не сумели найти себе место в этом городе и, в лучшем случае, бежали отсюда, а в худшем – опускались на самое «дно», чтобы сгинуть там бесследно. Ботян, однако, был не тот человек, чтобы пасовать перед трудностями, чувствовать себя жертвой и опускать руки… «Чекисты не сдаются!» – уж этот девиз он помнил свято.
А далее, как говорится, на ловца и зверь бежит. Вышел Алексей на Кузнецкий Мост – и тут же, возле самой приёмной КГБ, встретил одного из своих боевых товарищей, уволенного не то по «делу о сионистском заговоре в МГБ», не то как «ставленник Берии». Но не в этом суть! Главное, что у этого товарища были большие связи и он уже успел стать заместителем директора ресторана «Прага», одного из лучших московских ресторанов.
«Они как раз в то время подбирали контингент со знанием иностранных языков, – рассказывал Ботян – А у меня – чешский, польский и немецкий. “Слушай, Алексей, если хочешь, иди ко мне работать!” – предлагает он. Конечно, я пришёл, и меня тут же оформили… Потом была подготовка, не то чтобы сразу работать – месяца два, наверное, меня обучали тому, как гостей встретить, как провожать, какие блюда предлагать. И так я стал там работать…»
До 1954 года в структуре внешней разведки не было подразделения, которое занималось бы разработкой спецслужб противника и обеспечением безопасности разведывательной деятельности резидентур. В июне 1954 года оно было создано. Концентрация контрразведывательной работы в рамках одного подразделения, укомплектованного опытными сотрудниками, принесла свои плоды. Внешняя контрразведка сумела добиться ощутимых результатов. Так, приобретённый в аппарате министерства юстиции США источник внешней контрразведки за несколько лет сотрудничества передал советской разведке около пяти тысяч копий документов о работе ФБР против граждан и учреждений СССР в США.
На территории Западной Германии только от одного из источников были получены документальные данные на несколько сотен американских агентов, занимавшихся вербовкой советских граждан.
Ценным источником внешней контрразведки был кадровый сотрудник английской разведки Джордж Блейк. Большой объём материалов о структуре, кадрах и оперативной деятельности разведок Англии и США, в том числе о заброске американской и английской агентуры на территории СССР и стран народной демократии, был получен от Кима Филби.
Было ясно, что работу по этой линии нужно усиливать. И Сахаровский со своими заместителями явился инициатором создания в структуре ПГУ службы внешней контрразведки, которую и возглавил Григорий Фёдорович Григоренко.
К 1955 году Хайнц Фельфе зарекомендовал себя настолько ценным сотрудником, что был назначен начальником реферата «контршпионаж против СССР и советских представительств в СССР». Ему был присвоен высокий чиновничий ранг регирунгстрата, то есть правительственного советника. В связи с установлением в 1955 году дипломатических отношений между СССР и ФРГ в городе Бад-Хоннефе первоначально разместилось советское торгпредство. Используя своё новое положение, Фельфе добился создания в этом городке «наблюдательной группы» БНД, которая должна была приглядывать за работающими здесь советскими гражданами и «разрабатывать» некоторых из них. Руководителем группы по протекции Фельфе был назначен Ганс Клеменс (оперативный псевдоним в советской разведке «Хане»).