Хроники российской Саньясы. Том 4
Шрифт:
В: Что значит поручались? Что это за практика?
Г: Это как бы ритуал для данной тусовки. Человек встает на стул, на табуретку. Рассказывает о себе, называет себя, отвечает на вопросы любые, дурацкие, умные вопросы, насколько он может. А потом уже кто-то из старичков, кто бывал на семинарах — инициация, принятие в семью — подходит и говорит: да, я за него поручаюсь.
В: А к чему это обязывает того, кто за тебя поручился?
Г: Ну, как куратор. Теперь этот человек готов меня вводить в среду, рассказывать, какие там правила, обычаи, помогать.
В: То есть Клейн оказался твоим куратором.
Г: Да, Клейн оказался моим куратором. Где-то
В: Подожди, Чистяков уже был один из ведущих…
Г: Да. Чистяков был уже старше, круче, чем Клейн, и он вел семинар дальше, а Клейн был уже как бы помощником. За Чистякова поручился я, у нас образовалась интересная как бы триада. Клейн, я, Чистяков. И потом мы несколько лет пересекались. Поэтому я их, мне кажется, достаточно неплохо узнал.
В: Наверное, случай, когда такое мощное переживание было у человека, незнакомого ни с чем, стимулированное этой практикой, — не единственное. Наверное, разного уровня переживания происходили. Сам подход Золотова, его семинаров мне опосредовано знаком, — очень многие техники были привнесены в практику, которой мы занимались, Егором году в девяносто первом-втором. И, действительно, могу подтвердить, что переживания случаются в результате этих практик очень сильные и разнообразные. Но вот что я у тебя хочу в связи с этим спросить. Вопрос мой навеян слухами и ты их либо развеешь, либо нет. Вопрос такой: при всей мощи раскачки психических процессов, энергетических процессов, по слухам, это приводило не только к катарсическим явлениям, но и к реальному «съезду крыши» и, так сказать, к прочим не очень счастливым исходам. Так ли это, и окупается ли тогда тысяча кирпичей, упавших на людей, одним просветленным?
Г: Понятен вопрос. Однозначного ответа у меня нет. То есть опять если с разных позиций смотреть, то ответы разные.
В: Но были случаи, ты согласен?
Г: С точки зрения кого? Мне неизвестно ни одного случая, когда прямо с семинара Золотова экстренно увозили кого-то в психушку. С другой стороны, «съезд крыши», изменение сознания, наверное, это не секрет и для тебя, что это практически неотъемлемая часть любого семинара глубокого погружения. «Измененка» наступает. Переживает это каждый по-своему.
В: Я имею в виду ту измененку, за которой идет уже патология.
Г: Кто решает, что такое патология? Вот пример. Мелиховка — под Ростовом семинар был. По легенде золотовской, это был один из самых мощных семинаров. Я в нем участвовал в качестве декана. Ну, третьего человека. Этот семинар в основном вел Чистяков, я у него был правой рукой. На несколько дней приезжал Золотов на этот семинар, — первый человек. Это где-то порядка ста сорока участников семинара, и каждый день где-то порядка трехсот человек посетителей, желающих полечиться, причем со всех окрестных украинских и, ростовских сел, — люди, просто прослышав, что приехали экстрасенсы (а лето девяностого года — это была самая, видимо, волна популярности этого), — шли полечиться, желая, по возможности на халяву. И мы с Чистяковым, видя такую ситуацию, что как бы есть запрос, пошли навстречу этому запросу. Выкинули лозунг. И все желающие, участники семинара, кто имел какой-то опыт, кто думал, считал и чувствовал, что у него есть уже готовность и личная сила…
В: А это в большинстве своем были люди, приехавшие первый раз…
Г: Первый раз, хотя среди них было много целителей народных, которые думали, что они готовы целить, у всех хватило наглости. Они сказали: да, мы готовы. Мы всех мобилизовали. Набралось из ста сорока человек шестьдесят желающих.
В: То есть люди уже были повернуты на то, что шашку в бой и поехали.
Г: Да. Потому что как бы золотовская система это как раз то, что ты описывал. Не они лечат.
В: Обсуждать это, естественно, трудно. Гипнотический эффект.
Г: Конечно. Это суггестия, чистой воды суггестия. Но у меня тогда не было другого языка описания, мне казалось это практически чудом. Про сумасшедших ты говорил, да? Через пять лет моя жена призналась мне, что первых полтора года моих семинарских они с моей мамой серьезно несколько раз обсуждали вопрос, чтобы сдать меня в психушку. Им казалось, что я сумасшедший.
В: Подожди, ты к этому времени уже развелся.
Г: Нет, у меня два брака было, это был уже второй брак, он у меня почти совпал с началом моей семинарской деятельности. Так вот — почему они меня сдать в психушку хотели? Потому что я просыпался и, не открывая глаз, считал трещины на потолке. У меня была такая чувствительность, или миф о такой чувствительности, что моя магическая реальность с реальностью состыковывалась практически без напряга. Я видел людей насквозь, я видел органы, видел какие-то ауры, затемнения, диагностировал, лечил, и все это было для меня настолько просто и легко, что в моей реальности практически никаких разночтений не происходило.
В: Сейчас это ушло?
Г: Сейчас это не ушло. Сейчас мне нужно от получаса до двух-трех часов, чтобы ввести себя в это состояние.
В: Есть технология входа.
Г: Есть технология устойчивого входа. Но интерес к этой зоне практически пропал. Я достигаю тех же эффектов другими способами, не впадая с экстатические режимы, шаманские. Менее энергозатратно.
Так вот я начал про Мелиховку. Туда приехал аж из Франции мальчик, наверное, шизоид. Звали его, мне кажется, Жан. На русском не говорит ни хрена. Так вот, где-то на четвертый день он окончательно стал неадекватным. То есть, «съехал». Ходил, бродил, совершал разные поступки. С крыши пытался прыгать. Не чтобы разбиться, а ему интересно было.
В: Полетать захотел, да?
Г: Что-то в этом духе. В конце семинара к нему уже приставили игратехников, чтобы его берегли. Все-таки ценный зарубежный кадр. Но в конце концов в Ростове он от них сбежал на улице. Там была целая история. Его поймали, куда-то посадили, опять сбежал — опять отловили, нашли, вытащили, и отправили, слава богу, во Францию. Подобные случаи были не единичны. Но почему? Мне кажется, очень важно разобраться в первопричинах. На моих семинарах тоже была пара случаев, то есть я сам лично отвозил в психушку женщину со своего семинара. Мне кажется, разница здесь не принципиальная, а количественная. Все мы немножко сумасшедшие. Есть такая версия, по крайней мере. Ну, не все, хорошо. Многие нормальные люди — сумасшедшие, но количество этой сумасшедшинки в каждом различно. И вот то, что ты называешь нормой, есть такая некая социальная норма, какая допускается. Вот эта сумасшедшесть — вот он шнурки на черных ботинках предпочитает белыми носить — это его индивидуальность так проявляется, это ничего. То, что он вилкой борщ ест — ну, вот так приучили, пустяки. Некоторые палочками едят, а он вилкой. Тоже ничего. А вот если он этой вилкой начинает соседу в глаз тыкать, это уже как бы за гранью.