Хроники российской Саньясы. Том 4
Шрифт:
А: Да, он воспет. Дело в том, что быть высоконравственным человеком, достаточно сложно. Помнишь притчу, что зло относительно. С одной стороны, ты убиваешь человека, это хорошо, если он оказывается злодеем… И постоянно находиться на грани, на лезвии бритвы, когда ты видишь сложность мира, его относительность, и в то же время не встаешь на точку зрения такую дубовую. Потому что нравственность и мораль — это во многих пониманиях связано с догматом неким. Такой человек должен быть, который исполняет заповеди и все прочее. На самом деле герой — это очень сложная личность, которая, наоборот, понимает всю эту непростоту, находит свой Путь.
В: То есть, в рамках линейной логики это не поймешь. Это нелинейное восприятие.
А: Да, нелинейное сложнейшее восприятие, которое логикой линейной и не охватить.
В: Как тогда массы поймут этого героя? Я вчера был в театре, где
А: Конечно, эта тема потеряна, и ее необходимо передавать очень сложными приемами. Неоднозначно все это.
В: Зритель не готов. Вот он хихикает. Режиссер нашел несколько каких-то, на мой взгляд, пошленьких, а на самом деле бытовых приемчиков, чтобы внимание зрителя поймать и таким образом стать популярным.
А: Режиссер бездарный.
В: Режиссер — лауреат высоких премий и прочая. Зал битком набитый и все довольны. Только несколько человек в зале были не возмущены, но удивлены и обескуражены тем, что за этим всем идея забыта. Есть хи-хи, актеры раздеваются, обнажаются женские груди и мужские гениталии… Так же вот и с теми героями. Готовы ли массы воспринять таких сложных людей, которые нелинейны — это правильно, это неправильно…
А: Да, это вопрос, конечно, интересный. Его надо исследовать. У меня нет ответа на этот вопрос.
В: У меня тоже нет. Даже общаясь с людьми, которые читали «Хроников», а это люди уже не случайные — просто случайный человек не возьмет эту книгу. Хотя бы просто человек, который интересуется эзотерикой, духовностью… Письма читателей. На лекции спрашивают. Задают такие же банальные вопросы. Понимают этих героев буквально в лоб. Линейно. Если Попандопуло, значит, он чудак. Если это Иванов, то мальчик-ебунчик… А понять всю неоднозначность, нелинейность этих персонажей мало до этого кто доходит. Даже из читателей узкого круга.
А: Мы думали над этим вопросом и поняли, что в этой области важно скорее просто передавать энергетику этого человека. Как-то сложным образом, подсознательно, не отвечая на вопросы, а просто передать эту личную силу через какие-то приемы. И второе — это не ответить на вопрос, а задать и вызвать цепочку размышлений по этому поводу и дальнейших вопросов, чтобы эту сложность оконтурить. И может быть, дать какой-то промежуточный ответ, как ступень.
В: Скорее всего, ты прав, это не ответ на вопрос, а скорее инициация к собственным вопросам.
А: То есть люди, которые являются респондентами этого знания, должны действительно задуматься, если находятся на этом этапе понимания и уже прийти к такому сложному «вопрос-ответу», чтобы двигаться дальше, читать, размышлять. Я говорил тебе об этой системе, которая задумана. Возможно, она и будет дальше, как и твои книги… Это система, которая задумывалась давно, мы о ней уже размышляем с Максимом Ивановым, с которым мы параллельно идем, очень давно. Как личности очень сложно друг к другу притирались, притираемся и будем притираться, но как идейные соратники мы с ним очень близки, и двигаем одни и те же темы, и мысли наши крутятся вокруг одного и того же. А именно: вокруг темы нравственного развития человека через проживание различных жизненных ситуаций. И система, которая нами замышляется, будет аккумулировать в себя многие самые интересные достижения культуры, которые относятся к этому. Литературные произведения, фильмы, какие-то музыкальные вещи, живопись, может быть, обучающие программы, тренинги, которые работают с морально-этической сферой человека. И задача наша, как мы понимаем, наш интерес, скомпоновать это как обучающую систему, которая будет заниматься постановкой вопросов перед человеком, мотивацией его на такую деятельность, тестированием его и предложением ему той области знания, которую ему сейчас на данный период его личностного развития важно пройти. Это будет и музыка, и фильмы, и литературные произведения. Он будет проживать и в жизни какие-то кусочки с ориентацией на эту тематику. И собранные в этой системе Мастера могут оценивать его степень развития. Мастера могут оценивать это как вживую, при обращении к ним, так и уже снятом с них алгоритме оценке. Например, они могут быть опрошены по какой-то сложной схеме. И человек может найти ответ на свой запрос, обращаясь уже к этой снятой информации. Это общий алгоритм, над которым мы сейчас работаем. Но нам кажется, что он может
Глава 11. Игорь Лузин
Удивительно, но все слова комментария к прошлой главе про Андрея Фоминцева, полностью подходят и для Игоря Лузина. Так что я не буду повторяться. Отличия только в датах (с Игорем мы общались, творили, создавали практики, вели группы в 96–98 годах) и в том, что было поменьше разгильдяйского духа в нашем взаимодействии.
Последние года два мы не виделись. Ну, а когда повстречались под Рождество, то для меня почти сразу стало очевидно, что нужно брать диктофон и писать. Удивительно и радостно вот так встречать человека через несколько лет и видеть как стремительно он вырос, насколько самобытен и красив его Путь!
Январь 2002 г.
Влад: Игорь, расскажи вначале о себе, а потом обсудим уже какие-то мировоззренческие вопросы.
Игорь: Я не буду говорить о детских и юношеских годах, а начну с того момента, когда я осознал начало Пути. Произошло это, когда передо мной встал выбор между теплым, уютным и комфортным местом в Питере и чем-то еще. Я имел право на лучшее распределение на своем курсе. Я закончил Педиатрический институт и входил в число нескольких выпускников, закончивших с красным дипломом. Соответственно, у меня был выбор места распределения. И, для того, чтобы стать настоящими врачами, мы с женой, которая тоже закончила с красным дипломом, выбрали распределение на Севере. Нас привлекла возможность работы с людьми в достаточно суровых условиях. Мы решили, что пройдя такую закалку, можно стать настоящими врачами. По сути, так и произошло. Я, например, знал, что еще год я должен быть стажером и мне положен наставник, но, на второй день после того, как я оформился в больнице, мне сказали: «Ты завтра едешь консультировать все фельдшерские и акушерские пункты, как главный специалист по педиатрии в районе». Я пытался отвечать, что, мол, ничего еще не знаю, что мне положен наставник, на что получил ответ: «Нет. Ты уже готов». И меня отправили работать… Это было похоже на то, как суровый отец учит своего ребенка плавать, бросая его в воду и просто веря в то, что он выплывет. У него нет ни страха, ни агрессии, — он просто знает, что ребенок выплывет и урок пойдет ему на пользу. Так и у меня — опыт начал накапливаться в полевых условия, когда, подчас, не было под рукой ни лекарств, ни оборудования, а было только сердце, голова, руки… И Творец, который соединял все это в одном пространстве, чтобы произошло некое таинство исцеления. Исцеляются в этот момент все, — и врач и пациент, и те люди, которые вокруг…
Я был достаточно странным доктором, потому что я не носил белого халата, — я одевал его только в больнице, а на вызовы ездил в обычной одежде, — потому что дети очень боятся белого халата. Я практически не назначал лекарств, за что был неоднократно побиваем со всех сторон, начиная от родителей и заканчивая медицинскими и, особенно, фармакологическими инстанциями. Я изначально лечил словом и видел причину нарушений в системе отношений: ребенок — мать — отец. Приезжая на вызов, я говорил маме: зачем вы меня вызвали, можно было подойти и сказать, что вам просто надо съездить в город. Она удивленно говорила: «Откуда вы это знаете?» Я отвечал: «Зачем лукавить и подставлять ребенка, если это нужно вам? Вам нужен просто больничный лист». Часто родители требовали назначения каких-нибудь лекарств. Я говорил: «Это заболевание не подлежит медикаментозной терапии. Суть не в этом. Суть в том, что вы сейчас поругались с мужем». Такой подход был совершенно непонятным и для меня и для других опытом, но это был очень интересный и важный опыт.
В этот период были встречи с самыми разными людьми, вокруг были потрясающие места — берег Онежского озера, начало Беломоро-Балтийского канала… Сказочные карельские леса, девственный коренной народ. И очень разные приезжие — от духовных искателей, приехавших туда искать истину, до отъявленных уголовников, которых туда выслали. Пестрая компания.
У меня до сих пор очень теплые воспоминания об этих пяти годах становления. Там же был получен опыт по иглотерапии — я получил специализацию, там же я освоил и улучшал навыки массажа. Там родилось совершенно особое отношение к ребенку. За пять лет у меня не умер ни один ребенок, хотя до этого смертность была на достаточно высоком уровне.